— Сейчас поглядим, — насмешливо сказала Бенита и подошла к окну. Она отодвинула лимонное дерево, закрывавшее оконный проем. Пришлось покорпеть, чтобы открыть законопаченные створки окна. Когда ей это удалось, ветер взметнул занавески и голова сидящего поблизости Парабеллума оказалась на какой-то миг окутанной белой материей.
— Не пустите ли переночевать? — раздался снаружи женский голос.
— Входите, — разрешила Бенита. — Вы не первая.
— Нас двое. Мы уже давно бродим вокруг дома, никак не можем отыскать дверь.
Каарел встал и, шаркая ногами, скрылся в сенях.
Все с интересом смотрели на дверь, ожидая новоприбывших.
Через мгновение на пороге появилась рыжеволосая женщина в сопровождении мужчины в немецком мундире. Вернее, не мужчины, а мальчишки; он моргал светлыми ресницами и от яркого света щурил свои небесно-голубые глаза. На подбородке у солдатика виднелась детская ямочка, мягкие губы были полуоткрыты.
Солдатик напомнил Бените Йосся, когда, дезертировав из немецкой армии, он после долгих скитаний явился домой.
Женщину, стоявшую чуть впереди молодого солдата, казалось, отнюдь не смущает всеобщее внимание, чего нельзя было сказать о ее спутнике, который весь съежился. Она даже как будто стала выше, а подложенные плечи ее клетчатого жакета словно еще больше встали торчком. Оценивающе разглядывая общество, женщина раскачивала в руке сумку на длинном ремне.
— Пришла к вам босиком, — сказала женщина и рассмеялась, стремясь во что бы то ни стало растопить лед отчужденности. Она подняла ногу, чтобы сидящие за столом увидели толстый шерстяной носок и постолы, высоко зашнурованные вокруг икры. Ее черная узкая юбка чуть не лопнула по швам, когда женщина перелезала через скамью, чтобы сесть за стол.
— Кажется, здесь собрались люди с крепкими нервами, — заметила она и еще раз смерила долгим взглядом компанию, сидящую за столом, накрытым белой скатертью.
— Сегодня русские танки вошли в Таллин, — озабоченно пробормотал солдатик.
— Батюшки светы! — вскрикнула Армильда. — Яанус, что теперь с нами будет?
— Натянем на головы картофельные мешки.
— Яанус! — негодующе воскликнула Армильда.
— Тогда не увидишь, как смерть придет, — пояснил муж.
— Ни один из нас не хозяин над своей судьбой, — веско произнес мрачный человек, который вез с собой дубовые доски для гроба.
— Прошу без паники, — воскликнул Парабеллум.
— Нас разделяет семьдесят три километра, — заметил Рикс.
— Около деревни Тамбурино противники дрались целый месяц из-за каких-то пяти километров, — подбадривая всех, сказал Парабеллум. — Бедняжки коровы, которые остались на линии фронта! У них молоко прокисло в вымени, потому что женщины попрятались в погребах и не решались выйти оттуда подоить коров.
Парень в немецком мундире высокомерно улыбнулся и прислонился к косяку двери. Несмотря на приглашение Бениты, он не сел за стол.
— Послушай, молокосос, — произнес Парабеллум, заметив презрительный взгляд солдатика. — Кто разрешил тебе давать стрекача из армии? Если все будут улепетывать, кто же станет защищать великий рейх?
Парень побледнел, сделал шаг назад и выхватил из кармана револьвер.
— Кретин! — захохотал Парабеллум, махнув рукой в сторону револьверного дула.
Минна, вытаращив глаза, смотрела на солдатика, и губы ее шевелились в молитве.
Армильда спрятала лицо на груди у Яануса и тихо стонала. Унылая пара средних лет, встав из-за стола, незаметно для остальных отошла к окну.
— Послушай, парень, — сказал Парабеллум, — спрячь-ка свое дальнобойное орудие в карман. Я только что спрятал под стол автомат, и карманы у меня полны лимонов. Даю тебе на размышление минуту. Либо ты станешь паинькой, либо полетишь на певческий праздник к ангелам.
— Мне нужен гражданский костюм, — дрожащим голосом попросил солдатик.
— Поди на кухню, там на вешалке висит рабочая одежда. Возьмешь, что тебе впору, — устало сказала Бенита, переходя на «ты». — И не являйся к людям как разбойник с большой дороги. Еще — эстонец!
— Извините, — робко произнес парень. — В нынешнее время разве знаешь, куда попадешь.
Бенита взяла со стола свечу и пошла вместе с парнем. Пока солдатик натягивал на себя старую куртку и штаны Йосся, она светила ему.
— Вот тут дрова, — показала хозяйка Рихвы на ящик у плиты, когда парень переоделся. — Растопи плиту и сожги свой мундир. Поди знай, может, завтра они уже будут здесь, — деловито закончила она.
— Ужас до чего быстро двигаются, — сказал парень и покачал головой. — Никакого сопротивления не встречают. Я никогда не думал, что немцы будут так улепетывать.