— Все-таки это бес. Ну, не бес, так его местный аналог.
— Это не бес, — настаивал Айльф, — все бесы при деле, все в свите Темного. А этот сам по себе. А что вам вообще на ярмарке нужно-то? Вы ищете определенный товар? Какой-нибудь особенный? То, чего нет у вас в стране?
«У нас нет и половины из того, что тут продается, — подумал Леон. — Ну кому нужны кошениль или чернильный орешек в эпоху искусственных красителей? Кто будет покупать скот, когда на автоматизированных фабриках вызревают в танках культуры белковых тканей?»
Стоит послу лишь задуматься, что он, собственно, ест на этих роскошных приемах, где столы ломятся от яств… о том, что жареный целиком поросенок когда-то был самым настоящим живым животным, визжал и бегал по двору… Несколько человек в Корпусе так и не получили сертификата, сломавшись именно на этом. От послов требуется известная толстокожесть — при хорошем воображении и отменной наблюдательности. Парадоксальное сочетание.
— Нет, — сказал он. — Это просто… для расширения кругозора. Ну, чтобы узнать побольше о ваших обычаях и…
— Я понял. — Айльф покосился на него. «Лазутчик, не иначе», — явственно читалось в его взгляде. — Для расширения кругозора вам нужно поглядеть вон туда.
Там тоже толпились люди, возбужденно крича и подбадривая кого-то.
— Эк они стараются, — сказал Айльф.
Леон увидел окруженные плотным кольцом зрителей сцепившиеся смуглые тела. Двое молодых мужчин отчаянно пыхтели, расставив ноги и мертвой хваткой зажав друг друга в объятьях. У обоих уже были расквашены носы, а многочисленные синяки как следует проявятся чуть позже, решил Леон.
— Ну и что? — спросил он. Движения борцов были беспорядочными, некоординированными… неизящными.
Айльф напрягся, вглядываясь с гораздо большим вниманием, чем за полчаса до того — на кукольное представление.
Берг моргнул светлыми ресницами.
— Обычное дело в таких вот… культурах… пар надо как-то спускать…
Драка тем временем становилась все отчаянней, в кольце притихших зрителей отчетливо послышался глухой хруст, точно переломанной ветви, и рука у одного из сражавшихся беспомощно повисла вдоль тела. Он, казалось, и не заметил этого, обхватив своего напарника неповрежденной рукой, пока тот отчаянно пытался двумя пальцами попасть ему в глазные яблоки.
— А глаза полагается выдавливать? — спросил Леон. — Это как, по правилам?
Берг задумался, поджал губы.
— Обычно в таких вот единоборствах…
— Ничего такого и не полагается, сударь, — встрял Айльф, — вот я и гляжу…
«Окоротить его, что ли, — подумал Леон, — вроде не полагается слуге встревать в господские разговоры… Мерзко все это, а что поделаешь… Ладно, потом скажу».
Он покорно вздохнул.
— Надеюсь, хоть не до смерти драка.
Айльф обернулся. Его живое лицо стремительно меняло выражение — точно рябь на волнах, переливающаяся под ветром.
— Обычно не до смерти, — пробормотал он, — обычно до первой крови… Странное дело, сударь…
Один из борющихся увернулся, зажал партнера в локоть… Тот захрипел, попытался вывернуться…
— Давай! — заорал над ухом у Леона какой-то зевака. — Шею, шею выкручивай!
Ноги побежденного слабо дернулись, заскребли по пыли…
Толпа орала, визжала, на Леона напирали разгоряченные тела… Нападавший расслабил хватку, и его напарник выскользнул из смертельных объятий, повалившись на землю, точно тряпичная кукла, — голова свернута набок, между зубами прикушен кончик лилового языка…
Победитель тем временем недоуменно озирался, словно слабо соображая, что происходит.
Напрягшаяся толпа разом выдохнула, словно единое многоногое, многоголовое существо…
— Не нравится мне это… — бормотал над ухом Айльф.
Берг развернулся, проталкиваясь сквозь кольцо народа, точно мощный плуг.
— Не понимаю я этого удовольствия, — ворчал он на ходу. Рука его при этом рассеянно коснулась рубиновой застежки на плече, отключая видеозапись.
— Так ведь не полагается до смерти-то, — виновато сказал Айльф. — Сроду такого не водилось… Это ж так, для куражу… для развлечения… И чего они их не разняли?
— А ты чего ж не вмешался? — сухо спросил Берг.
— Мое дело маленькое… Я тут тоже чужак, сударь… Не меньше вашего… ну, почти не меньше… Не любят они нашего брата, бродячего актера…
Он моргнул, прислушиваясь.
— Вот, похоже, кто-то и вмешался… жаль только, поздно… толку-то никакого, шум один.
Леон насторожился. Толпа и впрямь изменила структуру, распалась, потом вновь сплотилась вокруг тщедушной фигурки, потрясающей кулаками.
Примас тем временем, точно на импровизированную кафедру, взгромоздился на стоявшую поблизости телегу. Его хрупкие кулачки вздымались к небу.
— Опомнитесь! — его высокий голос перекрыл неразборчивые выкрики зрителей. — Как вы могли? Неужто не видели, кто сидел у них на плечах?
— Нашелся один храбрец, — философски констатировал Берг, — ну-ну…
— А по виду и не скажешь, — Айльф разглядывал священника с неподдельным интересом. — Вы его, часом, не знаете?
— Это, брат, примас Солерский, — рассеянно отозвался Леон.
— Он всегда такой? Голосистый?
— Вроде нет… Мы всего лишь пару часов назад с ним расстались. Тогда он вроде был потише… образованный человек, спокойный…
«Впрочем, — подумал он, — как раз образованного человека все это должно уж так с души воротить…»
— Страховидные бесы, — надрывался примас, — оседлали их! Вы что думали — это честная борьба? Бесы и боролись! А люди лишь повторяли их движения! Он и до сих пор там… сидит… Вот глядите… Сейчас он поднимет руку!
Леон так и не разглядел из-за взбудораженной толпы, поднял борец руку или нет. В конце концов не стоять же ему столбом.
— Мало вам, что детей в рощу таскаете, так еще и это! Будь они прокляты, эти порождения тьмы!
— Что это он так взъелся? — недоуменно спросил Леон. Обычно Правая Ветвь не держала зла на слуг Темного — они выполняли предначертанное им свыше, только и всего. Да и сам примас, насколько Леон успел его узнать, был человеком мягким и терпимым.
Кто-то запустил в священника комком сухой грязи, и тот не успел — вернее, даже не дал себе труда — увернуться.
— Богохульники! — крик возвысился почти до визга. — Отступники!
Человек, стоявший рядом с Леоном, наклонился и поднял с земли камень. Леон начал поспешно протискиваться сквозь толпу.
— Да оставь ты его, — недовольно произнес ему в спину Берг.
— Его же сейчас убьют на наших глазах. Камнями закидают. Стоит одному начать…
Толпа напирала. «Этих фокусы Айльфа уже не утихомирили бы», — подумал Леон. Он набрал в легкие побольше воздуху и заорал:
— Расступитесь, именем маркграфа!
«Не приведи господь, опять начнут искать у нас хвосты». Деревянной походкой, отчаянно стараясь держаться прямо, он приблизился к телеге. Берг, махнув рукой, двинулся следом, толпа расступалась перед ним и вновь смыкалась за спиной, точно ледяная шуга под килем корабля.
Наконец Леон вплотную подобрался к телеге и потянул примаса за рукав.
— Пойдемте отсюда, ваше святейшество! Примас поглядел на него мутными глазами.
Леон дернул его за руку и стащил вниз. Обхватив священника за острые плечи, он повел его из кольца, ежесекундно ожидая удара камня в висок, несмотря на то что Берг внушительно двигался впереди, заслоняя их от зевак. Но толпа внезапно успокоилась. Так же внезапно опомнился и примас.
— Это вы, амбассадор Леон? Он растерянно оглянулся.
— Что произошло? Чем я так рассердил этих добрых людей?
— Проповедовали, — коротко ответил Леон.
— Я и вправду… — священник ошеломленно помотал головой.
Взгляд его скользнул по группе горожан, волочивших с площадки безжизненное тело. Он вздрогнул всем телом.
— Но это же… богомерзко… убийство… вот так, ради развлечения, на потеху толпе…
— Полностью согласен с вами, — отозвался Леон. — Но знаете, это все равно было очень рискованно. Именно в такой вот толпе… Вы бы их не убедили… даже с этими вашими бесами…
— Какими бесами? — удивился священник.