А что представлял из себя он сам?
Роста — среднего.
Волосы — светло-каштановые, почти русые.
Глаза — голубые, взгляд — доверчивый, не внушающий доверия.
Особые приметы: шрам на переносице вследствие падания со сливового дерева в нетрезвом состоянии.
Был ли судим? Да, общественностью, преимущественно за незначительные проступки.
Осуждаемый всеми своими соседями, он соответственно вершил суд над ними.
Основные черты характера: по природе дед никогда не унывал и в душе был очень счастлив. Но для этого ему нужно было периодически менять место жительства. Поэтому он переезжал в другое село, где ему было очень хорошо. Проходило известное время, и он переезжал на новое место.
Так что по сути дед жил в трех селах.
Как уже говорилось, расправившись с одним княжеством за нанесенную обиду, наш ЗД (знаменитый дед) определился в лесные и полевые сторожа, но произошло это не так гладко и быстро, как может показаться.
До этого ЗД, как выяснилось, был сельским пастухом, что по тем временам означало крайнюю бедность и полное бесправие, не то что сейчас. Нынешний пастух — нечто сродни бармену или начальнику бензоколонки, нынешний пастух может позволить себе сыграть свадьбу на двадцать пять тысяч и швырнуть молодым по пять тысяч. Наш ЗД был пастухом тогда, когда никто не допускал и мысли, что такие, как он, могут заткнуть за пояс бармена или начальника бензоколонки. И это наводит на мысль о том, сколько раз мы находились на волосок от… великих дел, но волосок рвался, а мы изображали, что не замечаем этого.
Итак, вместо того, чтобы терпеливо делать свое дело, пасти скотину и ждать наступления светлого для пастухов будущего, наш ЗД занимался тем, что ходил бить людей.
Говоря «ходил бить людей», мы хотим сказать то, что сказали. По вечерам наш ЗД принимал заказы и за две-три чарочки ракии (виноградной водки) появлялся на поле, на мельнице — там, где требовалось, и говорил своей жертве:
— Йото, ты знаешь, что привело меня сюда.
— Кто тебя послал? — спрашивала жертва.
— Меня послал Васил Сыбчовский.
— Что ему, цыгану, нужно от меня, будь он проклят…
— Вот из-за этого-то он меня и послал. Ты обозвал его цыганом. И я должен тебя поколотить. Так что, брат, не обессудь.
— Да как же его не называть цыганом, когда он и есть цыган! Что, я не прав?
— Не знаю, друг, это ваше дело, вам и решать, а мне заплачено за работу, и я должен тебя побить. Так что не серчай.
Сказав это (а может, чуть раньше или немногим позже — какое это имеет значение), наш ЗД замахивался крепкой крестьянской рукой, не знающей ни мотыги, ни лопаты, ни им подобного инвентаря, и опускал ее на спину, меж лопаток, на плечо или грудь — куда придется — стоящей перед ним жертвы. Все зависело от заказа. Случалось, просили повалить жертву наземь и забить до смерти, но наш ЗД таких заказов не принимал, потому что был против смертной казни и имел доброе, жалостливое сердце: он бил людей не по убеждению, а как профессионал. Никто на него и не сердился, зная, что он не вкладывает в битье душу. Может быть, потому, приняв полагаемую порцию побоев, жертва, кряхтя, поднималась на ноги и предлагала ЗД выпить вместе чарочку-другую:
— А теперь я хочу, чтобы Васил Сыбчовский держал язык за зубами…
— Нельзя за зубами. На это есть суд.
— Тогда отделай его так, чтоб ни одна больница не приняла!
— Тоже нельзя. Могу треснуть его, чтоб прокатился кубарем метра три…
— Лучше метров пять!
— Хорошо, пусть будет по-твоему, — говорил ЗД и опрокидывал еще одну чарочку, а у побитого глаза искрились радостью: есть правда на этом свете, есть кому отомстить за него и заставить обидчика лететь вверх тормашками.
А в это время скотина мирно щипала травку, резвилась на приволье или дремала под полуденным солнышком, и всюду в природе царила вечная гармония. Господи! И находилось же время для всего этого!
Выиграв дело у князя Фердинанда Саксен-Кобургготского, наш ЗД стал гонять скот на выпас, прихватив ружье, и требовать, чтобы при его появлении люди вытягивались во фрунт. Не все, конечно, лишь те, кого он раньше лупил, выполняя заказы, причем жертва должна была принимать уставную стойку и держать руки по швам. С ружьем на плече наш ЗД останавливался и осыпал жертву пощечинами и затрещинами. Плохо приходилось тому, кто не выполнял его уставные требования. Заметив, что жертва не стоит по стойке «смирно» или проявляет непокорство, ЗД обращался к ней со словами: