Как настоящий супруг и достойный гражданин, ЗД не зарывал свой талант в землю и демонстрировал его не только боярышнику, но и своей жене. Поэтому часто в изумрудно-звездные ночи, в пору ядовитого болиголова и огромных сорняков, домашних солений и сопревшей конопли он любил поучать ее:
— Встретится тебе староста села и скажет: «Добрый день». А ты не спеши отвечать ему — остановись, маленько задумайся и только тогда скажи: «Для кого добрый, а для кого не особенно». Тогда староста тебя спросит: «Что ты хочешь этим сказать, Наковица?» Тут ты ему: «Хочу, чтоб мы перестали лишь добро повсюду видеть, а то привыкли даже о плохом говорить хорошее». Тут он скажет: «Что же это за плохое, которое мы называем хорошим?» «А разве хорошо, что наших людей ценят в другом месте, а мы не даем за них даже понюшки табака, ни в грош их не ставим? Какой же тут «добрый день»?!
На этом наставления прерывались, потому что актриса, репетировавшая главную роль, засыпала под тяжелым домотканым одеялом из конопли и уже пребывала в беспробудном сне безумно уставшей за день женщины. Она спала тихо, как овечка, время от времени почмокивая губами и издавая едва слышный, словно освобождающий натруженное тело, полустон. Эх, ей бы не спать, стала бы тогда моя бабушка великой актрисой! Но она, бедняжка, никогда не знала, когда надо бодрствовать, а когда спать, и поэтому вместо мраморных плит она оставила мне только грядки с перцем и помидорами.
Заметив, что говорит сам с собой, дед сердито окликал бабушку:
— Жена!
Затем с сожалением:
— Чего требовать от мира, если он наполовину состоит из женщин?!
И засыпал, разгневанный этим обстоятельством.
В первый год службы ЗД, как и все остальные, прошел через так называемое «индивидуальное обучение», но прошел не гладко, а с шумом и треском.
Главный конфликт между существовавшими в стране государственными предписаниями и Знаменитым Дедом произошел при отрабатывании первых упражнений — «нале-во!» и «напра-во!»
Знали бы вы, что это за неприятное дело!
Сто́ит кому-нибудь выкрикнуть, притом без какой-либо серьезной на то причины: «Налево», — как все тут же поворачиваются в указанном направлении, только ты оказываешься против течения и лицезреешь ехидные улыбочки стоящих рядом салажат. Вроде бы, ничего особенного, а на самом деле полный конфуз. В цирке клоуны используют подобный трюк, чтобы рассмешить публику, и, надо сказать, делают это весьма успешно, хотя в этом нет ничего смешного.
Осрамившись однажды, в следующий раз вы стараетесь быть предельно внимательны и поворачиваетесь… в сторону, прямо противоположную нужной, как и в предыдущем случае. Более сложные и тщеславные натуры принимаются работать над собой, вкладывая в эти повороты столько старания, что, как правило, целый день вертятся в обратную приказу сторону. В исступлении они крутятся на пятках вокруг своей оси и даже шлепаются на землю, но так и не могут добиться ничего, кроме неудержимых взрывов смеха.
И вот ЗД заставили пришить к одному рукаву куртки пучок сена, а к другому — пучок соломы. Ему приказали выйти из строя и под самостоятельную команду «сено-солома» научиться различать левую и правую стороны.
Результаты упражнений приводили в еще бо́льшее отчаяние.
Напрягая все мозговые извилины, по команде «сено» он поворачивался в сторону соломы, а по команде «солома» — в сторону сена. Сто́ит ли продолжать объяснения или довольно? Мне кажется, вы уже поняли, как из-за такой мелочи — из-за соломы, можно возненавидеть плац, армию, командование и так далее. Нам предоставилась возможность объяснить, какое важное значение придавал дед такому понятию, как уважение к человеку, и сколь тяжко переносил отсутствие уважения. Поэтому и результаты были плачевными. Командуя «сено-солома», наш Знаменитый Дед прокачивал в уме следующую драматическую сцену:
«Постучусь я в комнату ротного и скажу: «Господин поручик, разрешите обратиться!» Он ответит: «Разрешаю. Вольно!» А я ему: «Не вольно, господин поручик». «Что не вольно, рядовой?» На что я ему отвечу: «Вольно ли, чтоб тебя били, господин поручик?» «Кто тебя бьет, солдат?» — спросит он. «Унтер-офицер Станкуш меня бьет, господин поручик». «За что он бьет тебя?» «За то, что я перепутал». «Что ты перепутал?» «Сено с соломой, и чем больше меня бьют, тем больше я путаю». «Чем же я могу тебе помочь?» «Разрешите, господин поручик, только один день мне им покомандовать, и тогда увидим, не перепутает ли унтер-офицер все стороны света!» Поручик засмеется и скажет: «Неужто сможешь?» «Так точно, смогу и еще как!» «Ой ли?» «Я уверен, ведь достаточно человека сбить с панталыку, чтобы он так запутался, что недалеко будет до дурдома. Подумать только: даже я, крестьянин, скосивший, перевезший и переворошивший горы сена и соломы, умеющий отличить отаву от первого и второго покосов, определить, откуда сено — с поля, с лесной поляны или из тенистого ущелья, — даже я перестал отличать сено от соломы!»