Но по вине злокозненности монархии как системы этот разговор не состоялся. Да даже если бы и состоялся, то двигался бы он по другим драматургическим колеям. Поручик пребывал в плохом расположении духа, и разговор — реальный, а не воображаемый — прервался в самом начале:
— Что, рядовой? Ты, что ли, не можешь отличить сено от соломы? Корова и та отличает!
— Так точно!
— А коли точно, вызубри, где правая, а где левая сторона, а то как оттяну хлыстом…
И поручик замахнулся. И с этим замахом хлыста монархизм и роялизм в нашем отечестве потеряли потенциального приверженца и обрели реального врага. Хлыст — отнюдь не мелкий аргумент, люди изменяли свои взгляды и по значительно более мелким поводам.
Но судьбе было угодно, чтобы наш голубоглазый красавец поручик спустя несколько месяцев был замечен высочайшей особой и назначен адъютантом сексуального маньяка Фердинанда Саксен-Кобургготского, окончательно подорвавшего престиж монархического идеала. Если бы все его непотребства, начиная с истории с Султаном Рачо Петровым, водрузить на одну чашу весов, то на другую можно было бы спокойно швырнуть эпизод с голубоглазым поручиком с нежным девичьим лицом, в бриджах и с хлыстом, и равновесие было бы достигнуто.
Когда об этом узнал весь лейб-гвардейский Его Величества первый конный полк, наш ЗД тут же обвинил во всем монарха. Впрочем, это произошло не сразу, а поэтапно.
На первом этапе ЗД решил написать письмо Е. В. князю Фердинанду, чтобы поведать тому всю правду о поручике. Но не нашлось солдата, который взялся бы записать дедовы тезисы, а сам он на данном этапе все еще был неграмотным лаптем. Впоследствии он выучился французскому, но по-болгарски читал с трудом — об этом мы уже имели честь докладывать. Пришлось ему на свои деньги отправлять во дворец телеграмму, в которой он обозвал кое-кого сводником.
Вот как иногда из-за мелких служащих системы человек может возненавидеть всю систему, при этом так в ней и не разобравшись, и протестовать против того, что «верхи» будто бы специально платят своим мелким чиновникам за то, чтобы те находили им маленьких, средних и крупных врагов. Существует много систем, в которых люди планомерно занимаются самоуничтожением, и монархия — одна из таковых.
А что означает слово «сводник», я не знаю и по сей день. Однажды я попросил деда объяснить мне его значение. «Как тебе сказать… Сводник, как ни крути, как ни верти, он и есть сводник». Мать, услышав, что я обратился с этим же вопросом к отцу, пришла в ужас: «Чему ты учишь ребенка?» Меня поколотили, и я возненавидел это непонятное слово, унтер-офицера, который бил деда, и Фердинанда. Делайте со мной, что хотите, но с тех пор слово «сводник» ассоциируется у меня с унтер-офицером с хлыстом в руках, сидящим на коленях царя Фердинанда.
Моя бабушка была красивой и умной женщиной, но у нее была большая слабость — мой дед. От него она заимела двенадцать детей, а дед был тринадцатым. Это мы поняли, когда она провожала его на войну. Ни в чем не могла отказать ему, хоть и был он человеком непутевым и пьяницей, а сама она — внучкой владыки.
Однажды дед предстал перед ней и промолвил:
— Гена, ты мне — сестра.
Бабушку ошарашила такая новость, на глазах выступили слезы.
— Честное слово! — сказал старик. — Ты для меня как сестра родная. Я тебя жалею, уважаю — чего же больше, разве этого мало?
Бабушка расплакалась, а дед продолжил:
— Знал я, что ты заплачешь от этих моих слов. Но слезами тут не поможешь. Скажи, что у тебя на душе, а я проверю, угадал ли твои мысли.
— И скажу: это все козни литаковской учительши!
— Браво! — воскликнул дед. — Приблизительно так я и предполагал. Но на это я должен тебе ответить, сестра: в жизни человека наступает момент, когда он начинает испытывать к жене братские чувства. Я, например, честно в этом признаюсь, а вот ты упираешься.