Я сейчас не узнавала Леонида. Он был как не свой. Его синие мужские глаза.
Они были странными, какими-то, ошалелыми, отрешенными даже от меня и дикими.
Я не знаю, что он тогда думал. Может, думал, что думаю я. Например, о нем. И может уже не так как думала раньше. После смерти троих из его группы людей. Хоть они мне не были шибко здорово знакомы. Но мы успели, на время восхождения немного подружится.
Перед глазами стояла Юко Таконако и двое моих товарищей нашедших вместе с победой здесь свою смерть.
Я понимала прекрасно, что теперь все это значит. Но до конца не понимала всех последствий, если бы нам с Леней удалось выбраться отсюда все же живыми.
Мне, вероятно, ничего не грозило, кроме вероятного и возможного обморожения в ледяную на вершине непогоду. А вот ему…
Что он скажет всем там внизу, что было и как. Хоть я единственный теперь свидетель всего произошедшего.
Я не знаю, что он мой Леня тогда испытывал, кроме ужаса и самой ответственности за случившееся. Меня лишь мучила неизвестность и страх.
Я хотела тогда жить и выжить любой уже ценой.
Все как-то разом поменялось местами в мгновение ока. Все приоритеты. Сначала была прекрасная погода. И мы были такими веселыми и счастливыми, несмотря на трудности и все сложности горного подъема. Мы все были в полном составе, и шли к вершине и достигли ее. И теперь все уже было по-другому. Нас только двое. Кошмарная гибельная ледяная погода и нас только двое. Всего двое. Я и мой Леонид Волков. И мы уже спасаем сами себя.
— Вот — он протянул мне свой тот на кожаном ремешке из шкуры горного яка в коже металлический медальон — Надень его.
— Леня — я, было возразила и рукой отодвинула его с медальоном руку.
— Я хочу, чтобы ты его немедленно одела — произнес он мне.
— Но он твой, Леня — произнесла я ему, все еще не беря, тот от него хранитель и защиту его жизни.
Он подскочил ко мне и повалив на спину расстегнул мой желтый анорак и даже под ним оба свитера.
Я даже напугалась, но не стала сопротивляться и кричать. Просто поддалась ему. И он молча надел его мне на женскую мою тонкую ели отогревшуюся от холода шею.
Он сам все убрал своими руками. Я до сих пор помню его те руки на моей груди, как они пальцами пропихнули тот большой круглый с загадочными древними иероглифами оберег медальон вниз под одежду и потом застегнули мой анорак, поправляя накрученный на шее шарф.
Я была напугана, но понимала, что он спасает меня. Он знает, что значит этот волшебный шаманического толка амулет.
— Я не отдам тебя ей — произнес он мне — Лучше пусть она заберет меня, как пожелала когда-то.
— Леня — я произнесла, напугано вытаращив свои глаза. В которых, появились слезы — Леня. Ты пугаешь меня. Зачем?
— Роуз не надо вопросов — он произнес мне быстро — Она тут и где-то рядом с нами. Она всю дорогу тут и следит за мной и тобой. Она убила Дон, Юко и Сержи. Дон погиб первым. Только еще не понял. Он был живым уже ходячим мертвецом, когда утянул нас на тот лед и снег к пропасти.
— Она — я произнесла — Эта.
— Да она — он произнес — И ты знаешь о ком я, Роуз. Но у нас еще есть шанс. Маленький, но шанс.
— Какой еще шанс, Леня? — я произнесла плача от страха.
— Там за палаткой образовался от ледяного холода снежный фирн. Из рыхлого нанесенного ветром снега. Он жесткий и мы не будем так проваливаться в своих ботинках и кошках по колено в снег. Сцепляемость кошками надежнее за такую более твердую снежную поверхность. Мы будем быстрее двигаться к «Черной пирамиде». Нам бы до нее добраться пока есть еще шанс. Там на зацепах промеж скал, поочередно используя две сто метровые перильные веревки и жумары, сможем спустить друг друга и свои рюкзаки до ледника Гудвин Остин. Если это удастся, то выживем. Там ниже почти на равнине у сераков связь должна быть лучше и сможем помощь вызвать с главной базы на Балторо.
Он покрутил по сторонам своей в теплой шапке головой с наброшенным уже на его русоволосую голову русского альпиниста капюшоном красного анорака, произнес еще мне — Пора нам, покинуть эту палатку. Иначе мы тут и умрем. Нам в такую погоду тут не выжить даже вдвоем. Мы просто тут околеем заживо и насмерть.
Мы шли друг за другом на расстоянии всего метра два или три. На двойной веревке.
Он пристегнул меня к себе за пояс и вел, медленно ступая вниз по узкому со снежным заледенелым фирном склону.
Видимость была практически нулевая. Был сильный боковой с Восточной стороны ветер и меня постоянно, как и Леонида Волкова сдувало в сторону Южной стены Чогори.