Мне не нужна вся эта лишняя информация. Я должен быть здесь по закону, чтобы получить свои деньги. Деньги, которые унесут меня далеко-далеко от этого дерьма. Настолько далеко, чтобы наконец начать все сначала, самостоятельно.
Просто Джуд. Без фамилии. С чистого листа.
Двое людей за столом сидят со своими успешными, счастливыми жизнями. Олицетворение всего, что ненавидел мой отец, постоянное напоминание о его провале, после которого он превратился лишь в оболочку человека.
После потери Сэйдж, как мне кажется, окончательно разбилось то, что осталось от сердца отца. Но его душу похитило нечто совсем другое. Эту заслугу можно приписать четырем мужчинам, мстительным и известным как «Парни из Холлоу».
Они – сыновья Пондероза Спрингс.
Алистер Колдуэлл.
Сайлас Хоторн.
Тэтчер Пирсон.
И Рук Ван Дорен, которого Истон Синклер ненавидел больше всех.
Рожденные в семьях Основателей, эти люди почитаются здесь из страха. В Спрингс нет никого, кто обладал бы большей властью. Лжецари, сидящие на тронах, построенных из костей своих врагов, с коронами, выкованными из зубов и богатства многих поколений.
В новостях никогда не сообщалось об их причастности к «Гало», но я знаю. Знаю, сколько тел гниют в грязи этого сонного приморского городка. Как они разрушили и уничтожили всех, кто встал на пути их мести.
Теперь они спокойно живут так, будто их руки не покрыты кровью.
Они ушли безнаказанными. Неприкосновенными. Не обремененными тяжелым грузом своих поступков.
И это мне пришлось с этим разбираться. С пристальным вниманием. С осуждением. С оскорблениями.
Когда наркотики достигли пика в сознании отца и он начал проклинать их имена, я стал отдушиной для его не выплеснутой ярости. Мое тело стало боксерской грушей за их ошибки, мой разум постоянно находился в режиме боевой готовности из-за войны, в которой я даже не участвовал.
Из-за них моя семья была обречена на гибель.
А из-за дочери Рука я стал изгоем.
Исполнитель начал мямлить, возвращая мое внимание к себе, когда называет мое полное имя.
— Что касается опекунства над моим сыном, Элиасом Джудом Синклером, я настоящим предоставляю полную законную опеку Сэйдж Ван Дорен (в девичестве Донохью).
Моя голова чуть не отвалилась от того, как быстро я повернулся, чтобы посмотреть на покрасневшего мужчину, сидящего во главе толстого деревянного стола.
Что?
— Что? — тихо выдохнула Сэйдж, звуча так же шокировано, как и я.
Что он сделал?
Я так сильно впился зубами во внутреннюю сторону щеки, что почувствовал, как кровь капает на язык.
— Здесь приложена записка с разъяснениями. Хотите, я зачитаю ее вслух?
Я поворачиваю глаза на женщину напротив меня и вижу, как она кивает, не находя слов. Мне противно, что она имеет право решать, как будет развиваться ситуация. Мистер Бирч кашляет, прежде чем зачитать слова, написанные от руки моим отцом.
— Сэйдж, я до самой смерти буду сожалеть о том ущербе, который нанес тебе и твоим близким. Я был жесток, когда ты проявляла ко мне только доброту. Ты ничего мне не должна в этой жизни. Только потому, что я знаю, что ты покажешь эту записку ему, скажи Руку, что я прекрасно понимаю, что поступаю как сволочь, возлагая на тебя такую ответственность. Несмотря на это, ты единственный хороший человек, которого я знаю. Мой сын заслуживает такого человека, как ты, – который будет заботиться о нем. Он не такой, как я, он гораздо лучше. Сейчас он пытается справиться с детским конструктором, так что его настроение, возможно, не самое хорошее, но он любознательный и умный, в нем сочетается все самое лучшее от Мэри и от меня. Ты знала меня, Сэйдж. До того, как я позволил Стивену превратить меня в монстра. Не делай этого ради человека, который сломал тебя. Сделай это ради мальчика, которого ты когда-то знала. Я умру трусом, не сказав тебе этого в лицо. Я буду сожалеть об этом вечно. Подпись, Истон Синклер.
Боль, какой я никогда не испытывал, пронзила мою грудь.
Несмотря на все наркотики, алкоголь и бесконечных женщин, я оставался с ними. Я был ребенком, который заботился о родителях, когда все бросили нас, как мусор на обочине чертовой дороги, изгнав в Уэст Тринити Фолс.
Я был единственным, кто остался.
И все же… записка была адресована ей.
Сэйдж Донахью получила извинения, которых я ждал всю свою жизнь. Я затаил дыхание и задыхался от надежды, что однажды папа изменится. Я впился ногтями в ладони, сжав кулаки, и прикусил внутреннюю сторону щеки.