— Мы закончили, — Рук встает, отодвигая от себя бумаги. — Приятного загнивания на улице.
Наконец-то мы на одной волне.
Рук протягивает руку жене, но она не берет ее. Сэйдж продолжает смотреть на меня, но я не думаю, что она меня видит. Нет, она видит Истона и мальчика, которого она оставила умирать, страдать.
— Твой отец тоже был упрямым, — говорит она, прикусывая внутреннюю сторону щеки, не обращая внимания на напряжение между мужем и мной, погруженная в воспоминания. — Он никогда не знал, когда нужно проглотить свою гордость и просто попросить о помощи.
— Не говори о нем, — мой голос звучит хрипло, ноги несут меня к краю стола, и я с силой ударяю ладонью по дереву, но она даже не вздрагивает. — Не сиди здесь и не говори о нем, как будто тебе, блять, не все равно. Ты бессердечная су…
— Следи за своим языком, когда разговариваешь с моей женой, — голос Рука разрезает воздух, как зазубренный нож, мгновенно обжигая. Его плечи напряжены, а выражение лица я могу описать только как чистое зло.
Я сжимаю челюсти, пока его угроза повисает в воздухе. Я слышал истории о том, на что он способен, о страхе, который люди испытывают, когда слышат его имя.
— Или что, поджигатель? — я бросаю ему вызов, задирая подбородок, чтобы он не смог отступить. — Так тебя называли до того, как ты стал судьей, верно? Ты и мне сожжешь лицо, чтобы у нас с папочкой были одинаковые шрамы?
Наши взгляды сталкиваются, ни один из нас не отводит глаз, ни один не отступает. Угли моей боли и его прошлого разгораются вокруг нас, готовые в любой момент охватить всю комнату.
— Он был упрямым и гордым, — спокойно говорит Сэйдж, встав как образ неподвижной воды. Она ласково кладет руку на спину мужа. — Но он не был глупым. Все, что делал Истон, он делал по какой-то причине. Я уверена, что ты знаешь это лучше, чем кто-либо другой, Джуд. Если ты передумаешь, в любой момент, дай нам знать.
Я – реинкарнация человека, которого Рук Ван Дорен убил бы, если бы была возможность.
Теперь они хотят, чтобы я принял их помощь? Они хотят, чтобы я миловался с их дочерью, – девушкой, которая выгнала меня из единственного дома, который я знал?
Сэйдж права – она, может, и знала моего отца, но она не знает меня и никогда не узнает.
Ни у кого из Пондероза Спрингс или Уэст Тринити Фолс не будет такой возможности.
— Я бы на вашем месте не стал на это надеяться.
Глава 3
Черная дыра
Фи
12 августа
Красота физики покорила мое сердце в очень юном возрасте.
После того как я случайно увидела один эпизод «Доктора Кто», я была очарована тайнами нашей вселенной. Не только звездами или созданием планет, но и прославлением глубокой красоты космоса и нашего места в нем.
Я смотрела на уравнения и понимала, что это не просто математические конструкции. Что они могут быть путями к пониманию фундаментальной природы электромагнитных волн, материей самой реальности. Нашей реальности, в которой мы живем и дышим каждую секунду.
Я поняла, что красота заключается не в понимании нашего мира, а в чувстве удивления и любопытства, которое он вызывает. В том даре принятия, что, какими бы ужасными ни казались моменты, все они ничтожны по сравнению с бесконечными галактиками.
Я мечтала сделать что-то, что изменит жизнь в этой области. Это было все, о чем я думала. Я жила и дышала наукой. Теперь единственная физика, с которой я имею дело, – это сборка кубика Рубика быстрее, чем какой-нибудь студент из братства выпьет свое пиво.
— Черт возьми.
Бормочет кто-то из группы пьяных студентов, толпящихся вокруг меня и наблюдающих, как мои пальцы быстро вращают кусочки цветного пластика в моих руках. Я ухмыляюсь, когда поднимаю глаза и вижу, как мой противник пытается проглотить большой стакан пенного алкоголя.
Когда я снова смотрю вниз, цветные кубики вращаются под моими пальцами. Я в нескольких секундах от победы, а ему еще половина стакана. Очевидно, это скорее связано с его беспомощностью, чем с моим талантом.
Но мне все равно.
В начальной школе я часами училась собирать кубики, получая тихое удовольствие от освоения чего-то сложного.
Приятно снова быть в центре внимания благодаря тому, что я действительно люблю, даже если для некоторых это всего лишь глупая маленькая головоломка. Звук последних нескольких деталей звенит в ушах, тепло распространяется по груди, когда я протягиваю собранный кубик Рубика пьяной толпе.