Каждое лето в детстве я проводила в одном из многочисленных загородных домов Тэтчера и Лиры Пирсон. Несмотря на то, что у них самих не было детей, они бесконечно любили нас с самого нашего рождения. Тэтчер научил Андромеду играть на пианино, и я наблюдала, как благодаря этому с годами она стала в тайне его любимицей. Сайлас Хоторн был моим главным соперником в шахматах с тех пор, как я начала в них играть, а Брайар Колдуэлл однажды держала меня за руку, когда мне наложили пятнадцать швов на колено после того, как я попробовала покататься на скейтборде, а мама не смогла меня подстраховать.
Друзья детства моего отца и их жены не связаны ни каплей крови, но они для нас дяди и тети, а их дети – больше наши братья и сестры, чем просто друзья. За годы из восьми человек образовалась компания из семнадцати, что доказывает, что нерушимые узы, которые они создали, выдержали испытание временем и перешли по наследству.
Я никогда раньше не чувствовала себя такой одинокой. Я могла бы вечно наслаждаться их радушными объятиями.
Вместо этого я закрыла перед ними дверь.
— Копы! Гребаные копы!
Я открываю глаза и слышу крики вдали. Между деревьями мелькают синие и красные огни, а вокруг раздается хаос голосов. Люди бегут во всех направлениях, бросая свои напитки и скрываясь в лесу.
Если бы звук надвигающейся катастрофы не гремел в моих ушах, я бы закатила глаза и застонала, проклиная карму. Если я собираюсь застрять в Пондероза Спрингс еще как минимум на год, мне бы не хотелось еще больше его усложнять.
Как, например, оказаться в тюремной камере, откуда меня заберет отец, когда я должна была сидеть дома.
Я знаю, что не смогу добежать до моего мотоцикла, если не хочу угодить прямо в руки полицейским. Мне придется подождать, прежде чем уехать, но где, блять, мне спрятаться?
Черт, блять, дерьмо.
Пронзительные лучи фонарей прорезают густой лес, полиция приближается, приказывая людям стоять смирно. Адреналин хлещет по моему телу, заглушая все звуки, кроме бешеного стука моего сердца.
Я быстро встаю, тушу косяк и прячу его в карман, а затем перепрыгиваю через бревно, на котором сидела. Не задумываясь, куда бежать, я устремляюсь в черный лес напротив полицейских, молча моля лесную Богиню, чтобы я не заблудилась.
Я пробираюсь между деревьями, ветки бьют меня по лицу и рукам, пока я бегу слепо в темноту. Подошвы моих кед Converse шлепают по влажной земле, я пытаюсь ориентироваться по лучам лунного света, чтобы не споткнуться.
Когда восходит солнце, лес Пондероза Спрингс становится невероятно красивым. Он наполняется звуками жизни: нежными песнями воробьев, разносимыми морским бризом, шелестом хвои и калейдоскопом лучей солнца, пробивающихся сквозь кроны деревьев.
Но ночью это лабиринт иллюзий. Место, где царит страх.
Каждая тень скользит по коже, совы ухают в темноте, предупреждая об опасности. Даже у почвы под ногами, кажется, вырастают зубы, чтобы проглотить тебя целиком. Как бы хорошо вы ни знали этот лес, этого всегда будет недостаточно.
Моя грудь быстро поднимается и опускается, когда деревья становятся все гуще и ближе друг к другу. Я карабкаюсь по небольшому склону, цепляясь за бесплодную почву под ногами. Когда я добираюсь до вершины, носок моего кеда зацепляется за торчащий корень, и я с криком падаю вперед. Вытянув руки, чтобы смягчить падение, я чувствую, как камень разрезает мне ладонь, заставляя меня зашипеть.
Острая боль пульсирует в руке, я поднимаю взгляд через кроны деревьев и вижу луну – полную луну, освещающую черное как чернила небо. Представляю, если бы небесные существа могли разговаривать, луна бы сейчас истерически смеялась надо мной.
Кровь течет по запястью, стекая по предплечью, я поднимаюсь на колени и осматриваю рану на ладони. Кровавая жидкость отражает свет, и я стону от боли и раздражения. Дотянувшись до толстовки, я рву одно из своих самых любимых худи с принтом. С большим трудом, чем готова признать, я наконец отрываю кусок ткани и обматываю им руку, надеясь, что этого хватит, чтобы не подхватить какую-нибудь заразу, пока я не доберусь до дома.
— Разделяемся! — раздается авторитетный голос среди деревьев. — Посмотрите, не пропустили ли мы кого-нибудь!
Вскакивая на ноги, я смотрю вперед, готовая снова броситься бежать, но останавливаюсь. Я смотрю на сооружение перед собой, которое дребезжит и скрипит, старый металл яростно сопротивляется сильным порывам ветра.
Водонапорная башня Пондероза Спрингс возвышается над лесом.
— Вы, блять, издеваетесь, — бормочу я в оцепенении.