Это часть меня, которую я думала, что убила много лет назад, но сейчас она вырывается на поверхность, отчаянно ища утешения, отчаянно ища Джуда.
— Я с тобой, детка. Я здесь. Я с тобой.
Его рука обнимает мою голову, его пальцы нежно пробегают по моим волосам, как он делает, когда я не могу заснуть и в голове крутятся слишком много мыслей.
Я прячу лицо в его груди, и меня окутывает знакомый запах дыма и книг. Это запах безопасности. На этот раз я не сопротивляюсь. Я не отталкиваю его.
Я просто позволяю ему обнять меня.
Я не знаю, сколько мы так пролежали. Сколько времени я позволяла ему обнимать меня, но я знаю, что в конце концов заснула, потому что, когда проснулась, солнце светило через жалюзи в палате.
Комната была заполнена букетами цветов, их яркие цвета резко контрастировали со стерильными стенами. На одной стене висел большой плакат с веселой надписью: «Мы любим тебя, Фи-Фи!».
Ее украшают маленькие отпечатки рук, каждый из которых сопровождается именем, подписанным внизу: Рейсер Хоторн, Стелла Хоторн, Скаут Хоторн.
Грудь сжимается, когда я читаю эти имена, и тепло пронизывает остаточную боль. Я уже представляю себе дикую, озорную улыбку Рейсера, застенчивую, но милую улыбку Стеллы и маленькие ручки Скаута, протянутые для объятий.
Мысль о том, что я смогу снова обнять их, почувствовать их липкие поцелуи и услышать, как они называют меня «Фи-Фи» тем нетерпеливым, возбужденным голосом, заставляет меня почувствовать, что я наконец-то могу дышать.
Я так благодарна, что смогу увидеть их снова. Что всех смогу снова увидеть.
Я думаю о всех незавершенных разговорах, о шутках, которые еще не были сказаны, о моментах тихого уюта, которые делают жизнь терпимой. Я думаю о кострах и поздних ночных поездках, о гонках на Кладбище и даже о громких ссорах, которые каким-то образом делают нас сильнее.
Все это здесь, ждет меня, прямо за дверью этой палаты. И впервые за долгое время будущее не кажется чередой битв, которые предстоит выиграть.
Оно кажется подарком – подарком, который я почти потеряла, но каким-то образом сумела удержать.
— Как там наша вселенная, детка?
Голос Джуда прерывает мои мысли, его тело все еще лежит рядом с моим, руки крепко обнимают меня.
— Лучше, когда ты в ней, — напеваю я, прижимаясь носом к ткани его рубашки и глубоко вдыхая, пока в моих легких не остается только запах Джуда.
— Я думал, что потерял тебя.
— Я оскорблена, что ты думал, что я так легко умру.
Грудь Джуда гулко звенит от тихого смеха, и звук вибрирует на моей щеке. Мир снаружи размывается, оставляя только эту хрупкую вселенную, которую мы создали для себя.
Сейчас есть только Джуд и Фи.
— Я убила Окли, — шепчу я, тихо признаваясь тому, кому доверяю больше всего на свете. — Я убила его.
— Я знаю, — бормочет он, не осуждая, только тихо принимая. — Я знаю, детка.
Часть меня хочет почувствовать сожаление, но я не чувствую его.
В уголках моего сознания нет ни капли вины, ни стыда, грызущего меня изнутри. Пустота, которую Окли оставил в моей душе, не заполнилась его смертью – она по-прежнему такая же пустая и болезненная, напоминание о том, что некоторые раны слишком глубокие, чтобы когда-нибудь зажить.
Но я не сожалею.
Я слегка приподнимаю голову, щека все еще прижата к его груди.
— Джуд?
— Да?
— Я хочу остаться здесь. Еще на немного. Хорошо?
— Мы можем остаться здесь, сколько захочешь, заучка. Навсегда.
Навсегда.
Если нам суждено закончить трагедией, то наша будет моей любимой.
Это не будет трагедия из учебников истории, полная громких речей и эпических предательств. Она будет тише, запечатленная в украденных мгновениях и прошептанных признаниях. Это будет разбитое сердце, которое на вкус как его губы и пахнет дымом и дождем.
Мы созданы для хаоса, для дикой любви.
И если все рухнет, я все равно соберу все осколки, зная, что я выбрала его, а он выбрал меня, несмотря на то, что весь мир умолял нас не делать этого.
Глава 34
Заблудшие влюбленные
Джуд
25 декабря
— Джуд.
Тычок.
— Джуд.
Тычок.
— Джу…
— Да, заучка? — прерываю я, ловя ее запястье в воздухе и не давая ей снова ткнуть меня в щеку. Мой голос грубый, сдавленный сном.
Я приоткрываю один глаз, щурясь от утреннего солнца, проникающего сквозь занавески. Оно пронизывает комнату теплыми, туманными лучами, озаряя кровать и девушку, сидящую у меня на коленях, мягким золотистым светом.