Сейчас она доктор энтомологии и издала несколько успешных книг на эту тему, так что я уверена, что ей не нужны были насекомые, которых я выкапывала в нашем саду, но она относилась к ним, как к самому ценному сокровищу. Они до сих пор закреплены в рамке в ее доме.
Именно она привила мне любовь к дарению подарков.
Теперь я часами просматриваю интернет в поисках идеального подарка для каждого члена моей семьи. На покупку подарков для всех уходит почти весь год, но когда наступает 25 декабря и я вижу выражение их лиц? Это того стоит.
Мы часами сидим в гостиной моих родителей и смотрим, как все по очереди открывают подарки. Рейн помогает маме их раздавать, Нора обнимает Скаута на диване, я почти уверена, что Атлас заснул на полу, а там еще Эз и Энди. Ее волосы цвета жевательной резинки контрастируют с его черными, она положила ноги ему на колени, а он рисует на ее туфлях фломастером.
Все так гармонично, все счастливы.
Это не идеально, но мы счастливы, и этого более чем достаточно.
Я впитываю все – рваную оберточную бумагу, крики малышей, ныряющих в очередную кучу подарков, тихое гудение рождественской музыки на заднем плане.
Я тихо выскальзываю из комнаты, чувствуя потребность в глотке свежего воздуха, и направляюсь к задней двери.
Холодный декабрьский воздух кусает мои щеки, когда я выхожу на заднее крыльцо, и в свежем ночном воздухе витает слабый запах сосны и дыма.
И вот он – Джуд.
Он прислонился к перилам крыльца, сигарета свисает с его пальцев, дым лениво клубится в воздухе. Его лицо частично освещено мягким светом лампы на крыльце, тени делают его одновременно невероятно знакомым и болезненно далеким.
— Если ты тронешь мою племянницу, я отдам твой позвоночник моей жене в качестве подарка на годовщину, — говорит Тэтчер низким, ровным голосом. — Это угроза, и повторять я ее не буду.
Я бы хотела сказать, что мой дядя просто защищает нас, но, зная Тэтчера, я понимаю, что он говорит серьезно. Он из тех людей, которые выглядят спокойными, расчетливыми и абсолютно готовыми выполнить каждое свое слово.
Джуд, к его чести, не дрогнул. Он стоит прямо, с той ленивой, кривой улыбкой, которая обычно сводит меня с ума в лучшем смысле этого слова.
— Со всем уважением, ваша племянница бьет взрослых мужчин и не может контролировать свои импульсы. Думаю, с ней все будет в порядке.
Тэтчер с удовольствием приподнял брови, и на его губах появилась едва заметная улыбка.
— Она же Ван Дорен. Не понимаю, почему ты ожидал чего-то другого.
Он бросил на Джуда последний оценивающий взгляд, прежде чем повернуться и уйти, его тяжелые шаги раздавались на веранде, а я наблюдала из тени, пока он не исчез в хаосе гостиной.
Я сдерживаю улыбку, и тепло от нее распространяется по груди, когда я делаю шаг ближе. Глаза Джуда мгновенно находят мои, и в их глубине мелькает искра веселья.
— Не знал, что мне придется пройти средневековое испытание, чтобы быть с тобой, заучка.
Я закатываю глаза, и улыбка выдает меня, когда я неспешно подхожу к нему, сокращая расстояние между нами.
— Добро пожаловать в семью, одиночка. Это экстремальный спорт.
Я делаю последний шаг к нему, сокращая расстояние между нами, и прислоняюсь к перилам рядом с ним. Холодный металл проникает сквозь мой свитер, но тепло, исходящее от тела Джуда, компенсирует это. Его руки находят мою талию, когда он становится передо мной, его прикосновение теплое на мягкой ткани моего свитера.
— Слушай, не хочу быть занудой, но это наше первое Рождество вместе, а я еще не получила свой подарок.
— О, неужели? — дразнит Джуд, наклоняясь так, что наши носы почти соприкасаются. — Ты чувствуешь себя обделенной?
Я стараюсь сохранять серьезное выражение лица, хотя улыбка тянет уголки моих губ.
— Да, совершенно. Ты – безнадежный романтик. Где твой грандиозный жест?
Джуд преувеличено закатывает глаза, чтобы рассмешить меня, и это срабатывает. Он запускает руку в карман пальто и достает маленькую, аккуратно завернутую коробочку, перевязанную лентой.
— О боже! — восклицаю я, притворяясь потрясенной. — Я не ожидала!
— Ты чертовски драматична, — смеется он. — Теперь открой.
Я медленно развязываю ленту, наслаждаясь моментом. Хрустящая бумага отрывается, показывая маленькую бархатную шкатулку. Я задерживаю дыхание, поднимая крышку и обнаруживая внутри золотой медальон. Солнце, выгравированное на его поверхности, сложное и красивое, лучи расходятся веером с идеальной точностью, отражая слабый свет с веранды.
Я прикусила нижнюю губу, вытащила сложенный листок бумаги, развернула его и прочитала знакомый почерк Джуда.