Это космический пир для тех, кто приближается слишком близко. Он разрывает на части без сожаления и пощады, пожирая звезды своей добычи, пока они не смешиваются с его собственными.
Правда в том, что я – Млечный Путь, а она – астроном, который никогда не узнает всех моих секретов. Достаточно далеко, чтобы любить меня, но недостаточно близко, чтобы быть разрушенной мной.
Андромеда – красота и чудо нашей вселенной. Я – разрушительная, холодная реальность.
Я обнимаю ее за плечи, притягивая к себе. Это непреодолимое желание защитить ее любой ценой наполняет меня.
Боль молчания будет вечно стоить того, потому что она защищает ее. Она делает их всех счастливыми, свободными от бремени.
Я унесу эту боль с собой в могилу, потому что они того стоят. Они стоят всего.
— С днем рождения, Андромеда.
Глава 6
Притчи о сломленных
Джуд
21 августа
— Сколько?
Это первое, что я слышу, когда опускаю окно. Я небрежно поворачиваю голову, безразлично глядя на парня в куртке с надписью «Springs High». Текс Мэтьюс – первоклассный придурок, который любит хвастаться тем, как богат его отец, инвестиционный банкир, и мне посчастливилось общаться с ним каждый раз, когда ему нужна марихуана.
Когда я наклоняюсь через пассажирское сиденье к своей сумке, я слышу, как моя спина хрустит, как пузырчатая пленка.
Ночевать на запасном диване Окли – не для слабаков. И не для тех, кто хочет отдохнуть. Прошлой ночью одна из пружин вырвалась из матраса и чуть не убила меня. Я знаю, что у нищих нет права выбора, но нельзя было хотя бы спросить, не против ли я, чтобы мне во сне проткнули селезенку?
Я вытаскиваю один из пластиковых пакетиков из бокового кармана, зажимаю его между двумя пальцами и встряхиваю в воздухе.
— Думаешь, если продолжишь спрашивать, то цена изменится? — я приподнимаю бровь, глядя на него без выражения и без тени улыбки. — Пять грамм. Восемьдесят баксов.
В Орегоне марихуана легальна уже много лет, но не для тех, кому меньше двадцати одного года и кто не может позволить себе быть пойманным с поддельным удостоверением личности. Эта лазейка в системе позволяет Окли зарабатывать на жизнь, а мне – на выживание.
Когда за сорок восемь часов ты превращаешься из просто нищего в совершенно нищего, ты готов пойти на отчаянные шаги. Например, продавать марихуану идиотам, чтобы иметь возможность жить хотя бы в трущобах.
— Да ладно, братан. У Кья в Спрингс цена намного ниже.
— Тогда иди и покупай у нее, — я поднимаю взгляд на его лицо, глаза бесстрастные и лишенные веселья. — И я не твой братан.
Он проводит крупной рукой по лицу, явно раздраженный. Уверен, ему не часто отказывают. Ибо зачем? Все, что он когда-либо хотел, подавали ему на блюдечке с золотой каемочкой.
Текс кладет руку на крышу моей машины, наклоняется и душит меня вонючим запахом своего одеколона. Мышцы моей челюсти дергаются, ноздри раздуваются, когда я делаю глубокий вдох, пытаясь успокоить гнев, бурлящий в моем животе.
— Я могу сделать твою жизнь адом, грешник. У меня есть власть, даже здесь, в этой дыре Уэст Тринити Фолс. Так что возьми пятьдесят и не зли меня, ладно?
Я, блять, ненавижу это прозвище.
Я хватаюсь за ручку, прежде чем открыть дверь. Текс теряет равновесие, не ожидая, что его ударит дверь машины. Он выдыхает, когда его задница ударяется о землю. Я с силой захлопываю дверь и опираюсь рукой на оконную раму.
— Что за херня! — кричит он, нахмурив брови, а лицо его становится тревожно красным.
Парень действительно должен меньше принимать стероиды, пока у него голова не отвалилась.
Несколько человек у заправочных колонок оглядываются на нас, а затем отворачиваются. Уэст Тринити Фолс, может, и полон отбросов и преступников, но люди здесь не лезут не в свое дело.
— Если не хочешь провести ночь, собирая свои зубы по асфальту, не трогай больше мою машину.
Текс насмешливо фыркает, легко вставая на ноги. Похожий на малыша, которого только что поставили в угол, он тяжело дышит, вытаскивая кошелек и перебирая купюры с надутыми губами на уродливом лице.
После того, как он неохотно отдает мне деньги, я сую ему в руку завернутую в целлофан травку. Когда-нибудь мне повезет. Он даст мне отличный повод разбить ему башку, и я с нетерпением жду этого дня.
— Тупой отброс, — ворчит он, засунув руки в карманы.
Я поднимаю средний палец и ухмыляюсь.