Такой секрет, который напоминает злую, ядовитую змею.
— Почему бы тебе не пойти поиграть в тихую и милую игру, где ты прячешься и спокойно умираешь, Синклер?
Смех Джуда разносится по воздуху, как дразнящий дым, пока его пальцы копаются в переднем кармане. Я невольно закатываю глаза, когда он размахивает игральной картой в воздухе, как трофеем.
Туз крести.
Из всех раз, когда мы оба были здесь, чтобы участвовать в гонке, именно сейчас Боги Кладбища решили натравить нас друг на друга? Вы, блять, издеваетесь надо мной.
Какую бы забавную игру ни играет со мной вселенная в этот момент, я хочу, чтобы она закончилась. Я машу белым флагом, прошу пощады, отлично, она победила, пожалуйста, избавьте меня от этих мучений.
— Извини, милая. Не могу. Ты должна мне гонку.
Я чувствую, будто меня разорвали.
Большая часть меня хочет, чтобы Джуд Синклер был как можно дальше от меня. Если бы у меня была возможность, я бы отправила его на другую планету.
Но эта крошечная, дьявольская частичка меня, которая втягивает меня в неприятности, взволнована. Я бы с удовольствием посмотрела, как он сегодня вечером проглотит асфальт. Подарит мне еще одну победу и, хромая, уедет от сюда с такими сильными ссадинами, что они останутся на всю жизнь.
Он будет жить с постоянным напоминанием о том, что происходит, когда кто-то приближается ко мне слишком близко.
Я надуваю губы и скрещиваю руки на груди.
— Какая жалость. Я надеялась на настоящий вызов сегодня вечером.
— Здесь только один из нас непобедим, заучка.
Я вздрагиваю от этого прозвища. Ни для кого в Спрингс или Фоллс не секрет, что я умна. Меня не обижает, когда меня называют заучкой. Но когда это говорит он?
Я лучше сдохну.
— Это потому, что ты никогда не соревновался со мной, — упрекаю его я, немного наклонив голову. — Твоя удача скоро закончится, одиночка.
Ветер усиливается, развевая его грязно-русые волосы, и он делает еще несколько шагов, пока расстояние между нами не сокращается. Я сжимаю зубами кожу на внутренней стороне щеки, когда его бедро касается моего левого колена.
Джуд смотрит на меня свысока, наблюдая, как я ерзаю на сиденье, прижимая колено к мотоциклу.
— Готова поспорить?
— Ой, папочка тебя бросил и оставил без гроша? Уверена, найдется несколько миссис Робинсон, которые захотят тебя приютить. Старые развратные шлюхи из Спрингс обожают благотворительность.
Истон – единственное слабое место в его холодной личности. Если придется разыгрывать карту мертвого отца, чтобы он, блять, отстал от меня, я это сделаю. В единственный раз, когда я смогла приблизиться к нему, я же все и испортила.
Это ошибка, которую я больше никогда не повторю.
— Осторожно, Фи, — предупреждает он, наклонившись так, чтобы только я могла его слышать. — Если не хочешь, чтобы твой папочка узнал, что тебе понравилось трахаться с врагом.
У меня пересохло во рту, и в горле появился острый металлический привкус.
Мне не нужно было напоминать о власти, которую Джуд имеет надо мной. О том, как одним движением языка он может разрушить всю мою жизнь, и даже глазом не моргнет.
Меня пугают возможные последствия, если о нашей глупой ошибке когда-нибудь станет известно. Потерять мою семью, потому что они узнают, что я их предала? Это мой самый большой страх.
И он воспользуется этим страхом, чтобы играть со мной, как садистский кукловод.
Я сжимаю челюсти и поднимаю подбородок.
— Этого никогда не было.
Его глаза блестят от удовольствия, на губах играет хитрая улыбка. Он наклоняется ко мне, слишком близко, его теплое дыхание скользит по моей коже.
— Отрицание помогает тебе спать по ночам? — шепчет он, и в его голосе слышна такая уверенность, что у меня скручивает живот.
— Как чертов младенец, — шиплю я, стиснув зубы и стараясь говорить тише. — Это была ошибка. Ты был чертовски большой ошибкой. Забудь об этом, грешник.
Вокруг полно ушей, на Кладбище слишком много людей, которые убили бы, чтобы подслушать этот разговор.
Прожекторы освещают его серебряную штангу, когда он проводит языком по верхним зубам, наклоняя голову вбок и лениво бормоча:
— Как думаешь, сколько времени пройдет, прежде чем ты сдашься и позволишь мне выебать эту милую маленькую ложь из твоего ротика, милая?
Я удерживаю его взгляд, контролируя выражение лица, даже не моргая.
— Лоботомия звучит приятнее, чем еще раз прикоснуться к твоему члену.
— Еще раз? — он приподнимает бровь, и на его губах расплывается волчья улыбка. — Я думал, ты сказала, что никогда…