«Эх, тяжело же нам, людям чести или в простонародье идиотам живется» - само иронично подумал Петрович и ускорился.
Память услужливо воссоздавала внутренне устройство дома, а огонь убирал лишнее, мешающее работе мысленного художника.
Так, второй этаж...ну кто придумал эти вторые этажи и лестницы!
Петрович тяжело вздохнул, сердце под ребрами устало колотиться, поэтому апатично подрагивало, а душа давно окопалась в пятках и сказала, что вылезет, когда будет безопасно.
Губы старика пересохли, хотелось пить, волосы неприятно налипли на лицо. Петровичу казалось, он не на второй этаж подымается, а забирается на Стену, причем без лифта...на верёвке...на одной руке.
Позади что-то опасно громыхнуло и обвалилось, ограждая человека от спасительного выхода. Это словно знак свыше, что надо было все-таки возвращаться, а не лезть на язык огненного демона.
Петрович не оглянулся, он понял, что придётся искать другой выход, он его наверняка найдет.
Ступенька, еще...еще...еще...еще и еще...Слишком много ступенек и кто их столько придумал?!
А языки пламени смеются над ссутулившимся стариком, танцуют около него свои языческие танцы, словно призывая главного по шабашу. Где-то что-то опасно прогремело и покатилось, зашипело, булькнуло и грюкнуло. Все время что-то мелькало и двигалось, от постоянного мельтешения пламени Петровичу стало дурно, до тошноты, закололо в груди.
Маленький человек посмел кинуть вызов большому пламени. Адский огонь веселился с самоуверенности людской. Пока что окружающие предметы были аперитивом, а главным блюдом станет этот маленький старый человечишка.
А потом дикое пламя ада заполонит весь Оплот. Другие маленькие человечки будут бессильно метаться, пытаясь спастись. Они будут плавится, подобно салу на раскалённой сковородке, пока не станут топливом для гиены огненной.
Все кружилось, словно в колесе ада, которое вращали злорадно хихикающие черти.
Петрович вечность провел в пути и по ощущениям постарел на сто лет. Наконец-то он прошёл лестницу, которая застонав, как старушка, обвалилась. Рядом с мужчиной упал обломок, он проделал дырку, которая медленно расширялась.
Тук-тук-тук...сердце вновь заколотилось о старческие ребра, стало резко не хватать воздуха. Перед глазами заплясали алые круги.
Петрович слишком поздно понял, что трубка, ведущая к баллонам, поплатилась, вместе с защитной изоляцией. Она держалась каким-то чудом, подавая последние глотки воздуха, пока человек испугано не дернул головой в сторону. Так Петрович лишился последнего дыхания жизни.
Петрович грузно упал на одно колено, скинув бесполезные баллоны. Теперь они больше обуза, чем спасение. Он, повязал на лице бандану с забавными черепами, ведь надевал защитный костюм сверху рабочей робы.
Ребра содрогались от удушливого кашля, мерзкая вонь обжигала ноздри, доходила до гортани и оседала в легких.
Петрович еле поднялся, пошатнувшись, его занесло в сторону. Он чуть не рухнул в образовавшийся провал, прямо в объятия пекла. Но устоял благодаря чистому упорству и везению.
Ноги мужчины било мелкой дрожью, перед глазами мутнело. Когда отчаяние проснулось в душе, слух уловил долгожданный звук...именно плач, который уже не звучал в голове, а был реальным, только становился тише.
Видимо, малыш из той же породы, что и Петрович не намеревался так просто умирать.
Петрович проникся к ребенку почтением. Упорство столь слабого на вид существа придало сил старику.
Петрович оказался подле колыбели, которую стало засыпать пеплом и угольками. Старик выхватил из постельки малыша, сделал и ему самодельный респиратор.
Петрович стал думать, как ему спасти себя и ребенка.
В принципе тут не высоко, если под низом развернуть ткань, то можно смело прыгать.
Петрович решил пробираться к окну, но это не представлялось возможным. Огонь, словно прочел его мысли и обступил человека. Мол, хотел спастись, а хрен тебе смертный, гори до состояния угольков.
Петрович бы выругался, да тут ребенок.
А тут как в насмешку еще и крыша вспузырилась и провалилась, только человек успел увернуться. Он кашлял, все аж прыгало перед глазами.
Светлая тень яркой вспышкой впорхнула, словно ангел с небес в клокочущую адскую бездну, где правят демоны.
Петрович только поджал губы, сдерживая эмоциональный мат.
Удивление, злость, и негодование, вот что кроме традиционного страха развернулось в душе старика.