Вот и моя цель, выглянул опасливо из-за угла, увидел их. Хм, действительно атипичные Восставшие, слишком шустрые и сознательные. Типичные мертвяки безучастные бродяги, бороздящие остатки истлевшего мира. А эти чудища, осознано искали брешь в герм дверях, чтобы добраться до ребят, которые разумно поступили, забаррикадировавшись внутри. Прислушавшись, даже услышал какое-то подобие речи.
Существ десять: они приземистые, человекоподобные, низкорослые, скрюченные, как столетнике старички. Их кожа красновато-лилового оттенка вся в гнойных волдырях и раздутых до предела венах, которые если присмотреться активно пульсировали так, как мерцала лампочка в соседнем коридоре.
- Суворов, я на месте. Когда скажу, выметайтесь из своей уютной норки, а с кошками я разберусь!
- Петрович, это ты что ли? А ребята тоже с тобой? - сколько было радости в голосе Суворова, что и не передать!
- Нет, это Восставший научился членораздельно мычать, конечно же я! И я один. - Даже было жаль остужать это безграничное счастье.
- Один?! Как один?! Ты сдурел? - мой товарищ пытался не кричать, но эмоции, бушевавшие в его душе, таки рвались наружу, посему его голос срывался на мышиный писк.
Забавно, учитывая, что Суворов брутальный мужик, а пищит как мышонок. Не знал, что он на такое способен.
- Я мыслю ясно, как Восставший при виде свежего мяса. - Отвечаю с сарказмом. - Так, делайте, что я вам говорю, ибо эти ребята скоро к вам прогрызут путь и закусят свежим мясом!
- Хорошо-хорошо! - залепетал Суворов, даже явственно чувствую, как он мотает головой, аж зубы цокотят.
Достаю из кармана гранату, выдергиваю ловким движением чеку и кидаю в этих голодных милах, шарахаюсь в сторону ближайшего укрытия. Граната гулко ударилась об пол, оголодавшие монстры дружненько на нее уставились с тупым выражением на мордах: «о, жрачка!», грянул взрыв.
Шумело в ушах знатно! Вот сколько не старайся все продумывать и выбирать лучшие укрытия, а без толку. Говорили, же иди на пенсию, вон с Иванычем на пару в парнике овощи выращивали бы, там спокойно, благодать! Нет, мне приключения на пятую точку срочно подавай, желательно больше, злобнее и голоднее! Хотя...нет, не пойду в теплицу работать, Иваныч любит нагишом носится, варит самогонку из всего, что криво лежит: еще прибью его в порыве дружественных чувств.
Плотная, удушливая дымка заволокла все вокруг, пытаюсь откашляться, даже захотелось ругаться. Ещё и ребята оборвали рацию взволнованными расспросами. Ничего, прорвемся, мотнул головой, приходя, если так можно выразится, в норму.
Из тумана показались дезориентированные двое обгоревших, дымящихся и злых Восставших нового образца, что ж все по плану. Я предполагал, что кто-то по закону подлости да выживет, сколько не рассчитывай и не учитывай взрывчатки, как бутерброд упадет маслом вниз, так из десяти нервных щупликов, найдётся парочка особенно живучих, но их шеи встретила сабля. Все-таки не зря выбрал эту позицию, пригодилась не только для укрытия, а и для засады. Дикий рев оборвался, так резко, как его обладатели вынырнули из белесой пелены, мерзкий чавкающий звук и хруст костей, мой удар может и человеку за раз голову отсечь, уж приловчился, а вот умертви вообще ждать чего-то хорошего не стоит. Могу подкрадываться тихо, особенно если враг изначально заторможён при природе своей. Голова одного Восставшего отлетела к обгоревшим останкам товарищей, а другого откатилась к двери и почему-то мне вспомнилась сказка про «Колобка».
Осмотревшись, понял, больше уцелевших Восставших не было, очистил лезвие сабли об рукав куртки и спрятал в ножны, дал добро ребятам выходить.
Тихо пискнул электронный замок и створки двери распахнулись, сначала показался Суворов, с оружием на изголовье, правильно, мало ли что, потом и Админ с системным блоком, кажется, так эта штуковина называется, под мышкой, он опасливо оглядывался.
- Петрович, это ты их всех? - присвистнув, испросил парень.
- Нет, это жизнь над ними надругалась, а я всего лишь совершил акт милосердия! - зловеще ухмыльнулся.
- Это милосердие? Боюсь тогда спросить, что у тебя в понимании значит как наказание! - икнул чего-то Админ, а в его глазах плескался страх, напополам с благоговением.