Шеф приподнял голову и устало улыбнулся краешком губ, а его глаза до селе темные от печали, посветлели.
- Спасибо, Соня, ты добрая девочка! - с нежностью в тоне ответил юноша.
Вскоре все расселись по местам и стали есть сладкий, сытный борщ. На какое-то время воцарилась тишина.
Никитич обеспокоенно поинтересовался:
- Что было много работы? - и старик с тревогой посмотрел на Шефа.
Шеф скривился, как будто ему подсунули кислый борщ и ответил:
- Нет, мы двенадцать часов подряд прочёсывали Оплот. Искали Арю, внучку Петровича.
Лео продолжал спокойно есть, но внутреннее сжался в комок и обратился в слух.
Никитич набрал в ложку борща, уже начавшего подстывать и задумался.
- Я слышал об исчезновении бедняжки. Это ужасно! На Петровича свалились все несчастья мира! - причитал старик, качая головой.
Лео, вздохнул, опустил плечи, и нечаянно громко отхлебнул из ложки.
- Думаю, есть те кому радостно от этого. Либо вообще пофиг! - и Шеф, недобро взглянул на Лео.
Лео демонстративно занес ложку над миской. Не торопясь заглотнул содержимое, смакуя борщом нарочито долго. А потом соблаговолил искоса глянуть на краснеющего от злобы Шефа. Выгнул иронично бровь, прожевал и флегматичным тоном ответил:
- Каждому свое.
- Ты что вообще? Вот чего твоя семейка взъелась на Месферид? У вас что ненависть по крови передаётся? - выпалил Шеф, гневно цокнув ложкой по тарелке, и зло сощурив глаза.
Никитич меланхолично про себя подумал, что зря посадит ребят друг напротив друга. Как бы тарелки с ложками не начали летать. Ведь они алюминиевые, если одна такая в голову прилетит, мало не покажется.
А вот детишкам интересно наблюдать за перепалкой более старших. Они то и дело весело перешептывались и хихикали, как коварные чертяка.
- Ну, начать с того, что по милости Петровича брата изгнали! - ответил Лео, внешне он тверд, как скала. А вот внутри юноши бушевала буря.
Лео то злился, то боялся, то на него накатывала апатия.
Юноша вспомнил тот черный день, когда брату пришлось покинуть Оплот, и сердце завыло тоской, как одинокий волк.
- А ничего, что твой братец устроил бунт, не? - парировал Шеф, пристально вглядываясь в лицо Лео, словно по нему ползали жуки.
- Он ошибся, вспылил. Такое бывает! Можно было и простить! Более того Петрович и Оксану следом спровадил! - нашелся что ответить Лео.
- Да ладно?! Твой любимый братец готовил бунт тщательно и длительно. Только опыт Петровича нас спас от кровопролития. Я просто уверен, что твоего папочку убили бы. - Хмыкнул Шеф, вся его фигура говорила о неприязни к Лео и желании врезать.
- Ты отца не тронь! - вспыхнул Лео. Парня бесило, что какой-то водила грубо отзывается о семье.- А ничего, что ваша ненаглядная Ариса, чуть мою мать не убила?
Лео начал закипать, его глаза потемнели от злобы, а губы сжались в нитку, он до хруста в пальцах сжал ложку в руках.
- Она не специально! Аря защищала мать! Более того ничего бы твоей Аде не сделалось...Док сказал, что концентрация яда мала для убийства человека. - Откинулся на спинку стула Шеф и с вызовом взглянул на Лео.
- Да ладно? - иронично прошипел Лео. - А мать все же осталась калекой. Так почему Арису не выгнали, как брата, а? Раз Петрович такой классный? - с вызовом спросил юноша.
- Потому что она ребенок, придурок! Аря не выживет за Стеной! - выпалил, негодуя Шеф, он поражался тупости и безразличию этого засранца.
- Да?! Она мутант и опасна для окружающих, нападение на мать это доказало! Эта девка и ее мелкая тварь...этот четырёхглазый ублюдок пол Оплота чуть не разворотил! - упрямо парировал Лео.
- Кто бы рот открывал! А сам-то ты не содержишь опасную тварь? Не она ли первой напала на Севера? - нашелся, что ответить Шеф.
Парня бесило упрямство Лео. Шеф искренне привязался к семье Месферид, даже к Северу. Поэтому юноше больно слушать о них гадости, как о своих родных.
Петрович, ведь вырастил Шефа, обучил всем премудростям выживания за Стеной. Поэтому у парня укрепилось чувство долга перед наставником.
А вот от семейства Бобренко-Коршуновых Шеф видел только презрительное отношение.
Конфликт и негатив, настолько сконцентрировался в помещении, что стали почти осязаемы, как запах гниющих листьев, или плесени.
Никитич, до последнего надеялся, что парни выпустят пар и успокоятся. Аж нет, судя по всему, в молодых людях скопилось чрез меру много злобы. Старик даже удивился, как такие молодые, столько негатива умудрились сконцентрировать в душе. Им бы радоваться молодости и силе, а они грызутся хуже собаковолков.
Никитич посмотрел на детишек, которые уже не веселились, а испуганно сжались в комочки, как маленькие ежики.