Хоть бы они выкарабкались.
Мою душу настолько одолело чувство досады, что подвигло врезать кулаком о стену, это единённое, внешнее проявление эмоций, но в душе торнадо из эмоций.
Меня вырвал из глубоких раздумий душе разящий крик. Весь подобрался и двинулся к двери, распахнул, хотел зайти, как мне на встречу вылетело, нечто взъерошенное, бардовое и с двумя парой глаз, причем довольно-таки знакомой, у кого мог видеть такие глаза? Хотел рубануть тварь саблей, но эта зараза ловко юркнула между ног, хотя видно было, оно не уверенно стояло, хотя нет, бежало на своих четырёх лапках. Такими неуклюжими бывают разве что новорожденные, а за существом тянулся алый след. Из-за резкого маневра чудика, сам чуть не рухнул, но устоял и кинулся вдогонку. Что бы это ни было, его нужно уничтожить, ибо эта тварь может быть опасна. Откуда эта дрянь взялась, в стерильной операционной? Наверное, прокрался через вентиляцию...черт, а оно не навредило моим девочкам? Пусть посмело хотя бы когтем зацепить - его этой саблей на форшмак порублю! Сообщил ребятам о случившимся, они спешат сюда.
Следы вели в тупиковую часть мед. Комплекса, по бокам, все двери закрыты и наверное, если бы не открыл ту, что вела в операционную, тварь бы оттуда не выскочила. Плюс тут прекрасное освещение и смог рассмотреть, это чудо-юдо.
Оно маленькое, не больше кошки размером, со свалявшейся в бардовые комки вздыбленной шестью, голова чем-то напоминает по строению тигриную, необычной формы ушки, прижатые к голове. Зверюга неведомой породы скалиться на меня и у него по виду довольно таки острые зубы и клыки, а четыре глаза, так и сверкают, нет, не злобой, не ненавистью, а...тем негодованием, с коим я когда-то очнулся в этом Оплоте, весь в бинтах, дезориентированный, все болело и у меня был один вопрос: «Что я тут делаю?», а нет два... «что от меня хотят все эти люди?». Вот у чертенка такое выражение морды и плещется вопрос в глазах «чего привязался?» На удивление эмоциональная зверюшка, по-моему разумная. Его гибкая спина выгнулась дугой и на лопатках заметил продолжение по форме напоминавшее крылья, но пока слипшиеся, не раскрытые, как у только вылупившегося птенца, а от затылка и до там, где начинался хвост тянулись то ли шипы, то ли еще какие-то наросты. Хвост твари был длинный, чуть ли не в половину его длинны. Чертенок шипит на меня, пытается казаться больше, пугает.
Нужно всего лишь отрубить одним взмахом ему голову, даже постараюсь безболезненно это сделать. Не испытываю ненависти к этому мутанту, но в Оплоте ему уделать нечего, ведь невесть что от него можно ожидать. Уверенным рывком накинул на него куртку, чтобы этот паршивец не проделал то же, что возле операционной, присев на колено, одной рукой прижал монстра мордой к полу. Оно пытается вырваться, шипит, брыкается, царапает пол, у него есть когти! И острые, вон какие бороздки остаются на полу.
- Ничего, сейчас твои мучения кончаться! - пообещал я чертенку.
Жалобный писк чертенка больно резал уши. Занёс саблю над его головой, которую ощущал, под курткой и когда осталось несколько сантиметров между ним и лезвием, услышал родной голос, сорвавшийся на крик. Мне даже показалось, что это звучало у меня в голове, как отрывок из воспоминания, но на всякий случай остановился, крик повторился, оглянулся в ту сторону, откуда пришел и увидел...Оксану!
Мое сердце сжалось в кулак, от ее вида: ее лицо было мертвецки бледное, осунувшееся, блестело от пота, волосы мокрые на него налипли, глаза впали, огромные синяки под ними, а сами ее очи большие и лихорадочно блестят, а пересохшие губы повторяют как мантры:
- Не убивай! Не убивай мое дитя... - и она рухнула, как подкошенная, а потом с ужасом увидел, как под ней растекается лужа крови, за ней, наверное, пока она шла сюда, тянулся алый след, отчётливо контрастирующий со светло серым полом.
Замер в таком неописуемом ужасе. Да ничто меня в жизни так не пугало как это! Все мое естество содрогнулось и сжалось в комок, а в голове все еще звучал ее крик. Даже чертенок притих, неужто, даже его пробрало, хотя...откуда он мог что-либо понять, коли находиться под курткой? Что она имела в виду? Какое дитя? Арю? Так я же не внучку убить пытаюсь, а...стоп! У Оксаны сейчас не было живота...а эта тварь вся в крови и вид у нее как у новорождённого. Он не вел себя агрессивно, скорое, как... «ребенок, которого загнали в угол и запугали убийством»..- продолжила мысль моя внезапно встрепенувшаяся совесть.