Его жаркие речи эхом отбивались от железобетонных стен, путались в изъеденной ржавчиной трубах, а в темных углах, куда не добивал свет наблюдалось еле приметное копошение, будто сама тьма обросла лапками, начала плести паутину. На воде под железным, вареным мостом по воде шла небольшая гладь, отбивающая тусклый свет. Где-то что-то натужно гудело. Пахло хлоркой и еще Бог знает чем.
Помещение имело овальную форму, по сему Лео показалось, что они находятся в железно бетонной банке, подобно той, в которой находятся консервы. А они тушена или рыба. От этой аналогии парню стало не по себе. И ведь точно, вон и крышка из мрачной решетчатой крыши есть.
Раскатисто грянул странный металлический звук и мост, на котором стояли люди жалобно крякнул и рухнул с яростным скрежетом в воду, та звонко всплеснув, подняла волны, заливавшие стены и трубы.
Лео от растерянности даже испугаться забыл, его сердце остановилось на миг, он хотел сделать вдох, а его лёгкие обдало жаркой болью, он запутался в полах намокшего и отяжелевшего плаща. Сознание металось в ужасе по черепной коробке, пытаясь отчаянно вырваться. Парень иступлено звал на помощь, не кого-то конкретного, просто ему хотелось, чтоб кто-то вытащил его из этой мерзкой пропасти, вдохнул воздух в легкие. Он не понимал где верх, где низ, а надоедливые пузыри мешали ориентироваться, еще и темно, как в бездне.
Неимоверными усилиями Лео пришел в себя, понял, что пузырьки не опускаются, а всплывают, решил последовать за ними, может, это было странное и нелепое решение, но на тот момент, оно было единственным, способом обуздать панику, выбраться из ужасного положения. Как только парень вынырнул, в глаза ударил свет, несмотря, на, что тот был тусклым, после подводного мрака показался, ярким прожекторным освещением. Глаза больно защипало, из груди вырвались хрипы, все еще с трудом удавалось дышать, поэтому парень как рыба хватал воздух ртом, из-за чего наглотался воды.
Лео заложило уши, а посему всплески воды казались глухими, он увидел вспененную воду и руки человека, скорее всего это начальник. Он, кажется, кричал и звал на помощь.
Лео хотел выбраться из этой черной лужи. Он намеревался позвать на помощь, а потом понял, что пока доплывет до той части, где осталась висеть часть моста, пока заберётся на нее и побежит по извилистыми коридорами. Не факт что не заблудится при этом, пока разыщет кого-то начальник благополучно утонет.
Противная мокрая челка мешала глазам парня, он пытался ее сдуть, но не получалось. Страх леденящий душу, стал отступать и поколебавшись Лео решился. Хотя в голове звучали слова матери: «брось мужика, спасай себя!» Да, пожалуй, мать первым это сказала. Насколько была велика ее любовь к сыновьям, настолько безразлична она была к страданиям иных.
Лео подплыл к отчаянно барахтающемуся похожему на котенка, брошенного в воду, начальнику и слова матери стали еще громче и настойчивее звучать в голове. Парень хотел схватить за руку мужика, но понял это глупо, ибо его тот час потянут следом. Вон как этот несчастный таращит от ужаса глаза. Он же неадекватен в данный момент.
Тогда Лео заплыл со спины и, обхватив за грудь блестящего от воды, бледного, почти синего мужика, повлек за собой. Тот даже в какой-то миг орать перестал и как-то обмяк. С чего бы это? Может, почуял, что скоро окажется в безопасности. Каких только немыслимых усилий как моральных, так и физических стоило, тянуть за собой сей балласт. Лео успел пять раз пожурить себя за эту глупую идею, ведь он вовсе не спасатель, да и весит куда меньше этого бугая. Ехидный голос в голове подозрительно похожий на материн советовал бросить сию ненужность. Но естественное упорство, внезапно потревоженное экстремальными условиями, недавало этого сделать.
Вода бурлила вспененная человеческими отчаянными движениями, резкая боль в области голени разорвала сознание Лео, в глазах потемнело. Парень понял, что потерял контроль над телом и приблизился к обморочному состоянию, сознание барахталось по черепной коробке пытаясь вернуть контроль над телом, но тьма склизкая и холодная, как эти воды, поглотила слабые отблески угасающего сознания. Наступила глухая тишина, как будто уши набили ватой.