Дракари сэда ощутил, как его затылочный доспех, под давящей хваткой пасти противника стал надрывно скрипеть, грозя вот-вот надломиться и впустить вражеские клыки в нежную плоть. Мощные челюсти перекусят позвоночник, как спичку.
Тогда дракари сэда взмахнул широкими крылами длинною с его тело и поднялся в воздух вместе с противником. Он дарил того об потолок, посыпалась штукатурка. Зубоскал зарычал, но не отпустил добычу. Лишь на третий раз, когда уже дракари сэда ощутил, что вот-вот его позвонки встретятся с клыками противника, а силы начали покидать тело, зубастый монстр отвалился от спины.
С загривка дракари сэда, шеи и плеч, даже крупа обильно лилась жгучая кровь, заливающая пол и обломки мебели, попадало и на барахтающегося на полу зубоскала. Зубастый монстр ощутил, как кровь дракари сэда обжигает его. Даже непробиваемая толстая шкура, выдерживающая щелочи, и кислоты уступала въедливости крови противника. Эта же особенность крови у добычи заставила разомкнуться пасть. У зубоскала оплавились клыки и зубы, а его пасть покрылась язвами, волдырями, а слизистая нёба стала отслаиваться черными комками. Зубоскал, выплёвывал куски себя и жалобно пищал от боли, у него даже перед глазами заплясали круги. Зубастый задира стал мотать резко голосовой, и царапать морду когтями от боли.
Дракари сэда жутко досталось: загривочный доспех все-таки хрустнул, отвадился, и отскочив от изголовья кровати с металлическим звоном, покатился под ноги перепуганным на смерть людям.
Дракари сэда нервно мотнул головой, прижал уши к голове, оскалился, выпалил мощную струю небесного пламени.
Зубоскал только казался неповоротливым, а как учуял опасность, проявил чудеса проворства и скорости, сорвался с места. Он, петляя комнатой, как заправский заяц от лисы улепетывал так, аж пятки только видны были. Правда в пылу драки досталось и людям. Двуногим пришлось уклоняться от огненных выпадов и броситься в россыпную от потока пламени яркого, как солнце. Из-за небесного огня занялись обломки мебели, надвигалась угроза пожара.
Петрович одеялом пытался тушить очаги возгорания. Попутно ему приходилось уклоняться от потока небесного пламени, носитель которого летал под потолком, шумно хлопая крыльями об воздух.
Зубоскал носился, чуя скорое приближение смерти, когда его прижал очередной поток пламени к стене. Монстр приготовился поджариться, прикрыл передними лапами испуганную мордаху, его трясло мелкой дрожью.
Пришло спасение в виде пули, которая попала аккурат в прореху поврежденной части доспеха. Если бы он сохранил цельность, то пуля отскочила, а так попала между пластинами, на которых крепился доспех, и прошила шею насквозь. Дракари сэда страшно зарычал, аж, стекла в окнах растрескались и разлетелись на осколки. У людей услышавших рык раненного зверя, заледенело сердце в груди, а душа стала камнем. Потом дракари сэда занесло в бок, и он спикировал через оконный проем на веранду. Только его тело грузно рухнуло на бетон, тот час под тушкой зверька растеклась кровь.
Зубоскал явился, как тень смерти и вцепился мертвой хваткой в ослабевшего соперника. Оба зверя вылетели из веранды, провернувшись в воздухе, пробили стекло парника и рухнули на произрастающую там растительность.
Аря мучительно закричала, врезала Лео со всей силы пощечину и понеслась в коридор, потом вниз по лестнице, ее глаза застилали слезы, а та убийственная слабость, недавно одолевшая девушку исчезла. Она ощущала боль брата, как свою и корила себя за минуту слабости. Брат ведь ей помогал, а она как всегда оказалась бесполезна. Аря так неслась, что кровь в ушах шумела. А дикий гнев на Лео и его тварь выжигал душу раскрасневшимся до красна тавром, оставляя печать ненависти.
Аря управлялась инстинктами, которые вывели ее из комплекса в двор-колодец, в котором располагался стеклянный сад. А черед стекла конструкции вспыхивали всполохи белого пламени. Явно бой перенёсся туда, и не ослабился, подпитанный кровью обеих сторон стал ожесточеннее. Видно, противники готовы были сражаться до конца, пока один не падет.
Аря не понимала природы ненависти другу к другу этих существ. Она не слышала зова инстинктов самосохранения, ее вело одно: желание спасти брата во, чтобы то не стало.
Аря с трудом нашла вход. Уже и Лео оказался на выходе из комплекса, на его лице читался ужас напополам с гневом и...виднелся синяк оставленный хрупкой на вид девочкой. Он увереннее ковырял к входу в стеклянный сад, а в глазах парня читалась смерть для брата. Аря поняла, что должна первой найти своего кровь от крови.