— Заберите выкуп себе, — предложил я, развивая успех. — Не открывайте ворота и станете богаче царей. Пошлем гонца в Энгоми, и от Родоса мокрого места не останется. А вы до конца жизни будете в золоте купаться.
— Не-е-ет, царь! — протянул Хепа, медленно качая головой. — Я памятью предков поклялся и богами своего народа. Такую клятву нарушить нельзя. У нас с теми людьми союз.
Ну что же, — подумал я, вспоминая старый советский анекдот. Как там…
— Официант! А почему у вас в счете сто и сто равно тысяча сто? Как так получилось?
— Ну, не получилось!
Вот и у меня не получилось. Но ведь попробовать-то стоило.
Глава 14
Торг шел уже не первый час. Мои люди так и стояли на площади, выставив перед собой копья и кинжалы, а разговор шел прямо в воротах, открытых специально для этой цели. Позади меня четыре сотни лучников, а впереди — вчетверо больше. Поликсо, вдова погибшего под Троей Тлеполема, не поленилась и собрала всю разбойную рвань Родоса и Лукки. Я и не знал, что эти скудные земли кормят такое количество сильных, здоровых и злых мужиков. У многих железные ножи, копья и луки. Мечей почти нет, как нет и доспехов. Ни к чему они «живущим на кораблях».
Поликсо оказалась нестарой еще женщиной. Невысокая, широкая в кости и коротконогая, с округлым простецким лицом, на котором выделяются густые брови. Не красавица и даже не мила. Смоляные волосы ахеянки кое-где стыдливо выпускают на свет седые пряди. Ей на вид около сорока пяти, у нее нет сыновей, но она свирепа как волчица и держит в кулаке свой остров, где без ее разрешения никто даже воздух испортить не может. Удивительная женщина, по приказу которой, как мне помнится из мифов, толпа родосских баб линчевала Елену Троянскую. Они на Родосе пришлые. Муж ее Тлеполем сбежал из Аргоса, где, как и водится у эпических героев, кого-то случайно убил. Ну, как случайно… Посохом из оливы забил насмерть. Добрейшей души человек был, и женушку себе под стать нашел.
— Итак, подведем итог, царь Эней! — проговорила Поликсо, обладательница низкого, почти мужского голоса. — Ты даешь нам десять талантов золота в твоей монете, тканях, зерне или меди. И клятву в том, что ни ты, ни потомство твое, ни жена твоя с матерью, снохами, братьями, сестрами и их детьми, ни гекветы твои, ни писцы, ни слуги, никто из торгового люда и ни один из твоих воинов не станет мстить мне и этим людям. Нам не мстит твой отец и твой брат. И не мстит их родня по женам, их друзья, воины и слуги. Нам не мстят басилеи и воины Ахайи, Афин, Угарита, Милаванды и прочих земель, что кланяются тебе. Ты не нанимаешь наемников в других странах. Ты не подсылаешь к нам убийц и не насылаешь порчу. Не колдуешь и не молишь богов, чтобы принести нам зло. Не подговариваешь никого из царей или вольных охотников, чтобы они свершили эту месть за тебя. Ты вообще не ищешь путей, чтобы обойти эту клятву. И те, кто служат тебе, не делают этого тоже. Ты не даешь людей, кораблей, золота, меди, серебра и зерна тем, кто захочет воевать с нами. Мы торгуем где хотим, и не платим пошлин в твоих портах. И мы свободны в том, кого грабить на море и на его берегах.
— Мои корабли грабить нельзя, — уперся я, пытаясь найти брешь в ее построениях, и не находил ее. — И те, что везут мои товары, тоже нельзя. И те, что плывут за моими товарами, нельзя.
— Тогда отступное нам плати, — ответила после раздумья Поликсо. — Тяжело на Великом море корабль встретить, который твои товары не везет.
— Говори, — кивнул я скрепя сердце.
— Талант золота в год, — ухмыльнулась Поликсо.
— Талант серебра, — сбил я цену в восемь раз. — Грабьте сидонцев и ханаанеев, мне до них дела нет. Купцов из Миры, Сехи, Фессалии и Эвбеи тоже грабьте. И если какой-нибудь разбойник из Лукки или Родоса хотя бы ногой ступит на мой берег, договору конец. Платить не буду.
— Мы тебе его голову привезем, и ты тогда снова будешь платить, — сделала Поликсо встречный ход. — Пять талантов серебра.