И он спустился со стены вниз, перепрыгивая через две ступени, словно мальчишка. Дворцовая стража, глядя на скачущую тушу господина легата, изумлялась неимоверно, но вида не показывала, подумав, что будет, о чем сегодня в трактире рассказать.
— Колесницу мне! — рыкнул Абарис и, когда ее подали, свистнул разбойничьи и помчал в порт. Биремы уже спустили паруса и шли к причалу на веслах.
— Кноссо! — заорал он, увидев тощего, загорелого до черноты критянина, одетого без обычной пышности.
Наварх выглядел довольным, но тень озабоченности залегла на его челе. С борта финикийских корабликов погнали купцов и команду. Один из них, одетый богаче всех, сиял на весь порт подбитым глазом, а правой рукой зажимал кровоточащую культю левого указательного пальца.
— Сиятельный Абарис, — поклонился наварх. — Я тут по-быстрому пленных допросил. Поговорить бы с царственными. Вести нехорошие есть.
— В колесницу садись, — показал ему легат на стоявшую рядом упряжку.
Кассандра сидела в тронном зале, занимая свое законное место верховной жрицы. Малыш Ил восседал на отцовском месте, сохраняя привычную торжественность, а диойкет Акамант почтительно стоял рядом, возвещая царскую волю сидонским купцам, которых нерадостная весть застала в этот момент в порту Энгоми. Десяток бледных мужей переминались с ноги на ногу, в растерянности опустив головы. Они не ждали ничего хорошего от то, что им сейчас скажут. А слепящая роскошь мегарона и вовсе подавила их полностью. Все они тут были впервые.
— Как вы знаете, почтенные, — зычным голосом произнес Акамант. — Ваш царь презрел наше доброе соседство и допустил нападение на корабли уважаемых торговцев из Энгоми и Пилоса. Люди захвачены в плен, за них требуют выкуп, а товар расхищен. Наше законное требование отпустить купцов и их слуг, вернуть товар, выплатить компенсацию и наказать виновных было отвергнуто. А раз так, то согласно всем законам божеским и человеческим наследник Ил, что правит в отсутствие своего отца, объявляет войну Сидону, его землям и его купцам. Пока не будут удовлетворены наши требования, люди Сидона — враги народу Моря. И спаси бессмертные боги ваши жизни и достояние, почтенные.
Купцы стояли насупившись, но диойкет смог их удивить.
— Однако, учитывая, что все вы уважаемые торговцы, не запятнанные никакими преступлениями, наследник Ил дарует вам милость свою. Все вы покинете гавань Энгоми с рассветом. Вы получите охранную грамоту, которая убережет вас на пути в Сидон. На вас нет вины, и государи наши не считают возможным карать невинных за чужое преступление. Однако, если ваши корабли после этого встретятся в море царским биремам, пощады не ждите.
— Спасибо, добрый господин! — радостно загомонили купцы, не ожидавшие такого исхода. — А может нам из порта Сидона корабли стоит подальше убрать?
— Возможно, — милостиво кивнул Акамант. — Мы не можем обещать, что Сидон будет в безопасности. Но обещаем, что не станем нападать на тех государей, что соблюдают законы добрососедства.
— Спасибо, добрый господин, — безостановочно кланялись купцы. — Всех богов за вас молить будем. И за государей Энея и Ила тоже. Пусть Баал-Хадад укрепит руку их.
Купцы вышли, а Кассандра встала со своего места и вышла из зала. Стоявшие в углу Абарис и Кноссо отчаянно подавали ей знаки, что нужно бы переговорить. И, судя по их лицам, они принесли не те вести, которыми можно похвалиться. Она показала им в сторону покоев, где собирался обычно Царский совет.
— Что у вас? — спросила Креуса у наварха, который, хоть и достиг высших чинов, оставался горяч, как мальчишка. А уж долго сидеть на одном месте он и вовсе не мог, все время порываясь куда-то бежать.
— Царь Эшмуназар флот собирает, — хмуро ответил Кноссо.
— И что? — подняла бровь Кассандра. — Он и должен его собирать. Кораблей у него примерно столько же. Ты сказал, что они тебе на один зуб.
— Его корабли — да, госпожа, — склонил голову Кноссо. — Но он призвал на помощь царей царей Библа, Тира и южного Ханаана. Вся эта мелочь: Яффо, Ашдод, Бирута… Они нас тоже не очень любят.
— Что нужно сделать? — Креуса не стала ходить вокруг да около.
— Напасть на них в тот момент, когда они соберутся в бухте Сидона, — ответил Кноссо. — Другого выхода нет. Их будет втрое больше, а то и вчетверо. Если мы этого не сделаем, то увидим их у стен Энгоми.
— Сколько мы потеряем? — спросила ванасса.
— Многих, госпожа, — не стал кривить душой Кноссо. — И по большей части потеряем пехоту. Мы можем победить, если нападем неожиданно, но ни того войска, что было, ни кораблей у нас уже не останется.