— Государь! Живой! — ревел он. — А я уж хотел, если не отдаст тебя старуха, весь остров перерезать!
— Я свои клятвы свято исполняю, воины, чего и вам советую, — обиженно поджала губы Поликсо, которая стояла рядом и пристально разглядывала меня, с интересом наклонив голову. Наверное, было на что посмотреть, потому что она даже не моргала. Да и воняло от меня так, что я сам чуть в обморок не упал.
— Воду несите! — скомандовал Абарис двум мужикам, безмолвно стоявшим позади. Они тоже разглядывали меня с нескрываемым любопытством, но не говорили ничего. Еще бы. Это же жрецы из храма Немезиды Наказующей, а они немые. Предусмотрительно.
Я плескался не меньше часа, сначала отскабливая грязь золой, а потом пустив в дело кусок ароматного мыла, сваренного из оливкового масла и трав. Мне тщательно вычесали голову, подстригли ногти, а потом с поклоном передали новую одежду. Я не могу выйти к людям как оборванец. Моя и без того подточенная пленом репутация рухнет вконец.
— Как войско? — шепотом спросил я. — Воины не бунтуют? Не считают, что зазорно слабому владыке служить?
— Какое там, — хмыкнул Абарис. — Когда кто-то в таверне такое ляпнул, его флотские чуть на ножи не приняли. Конный лучник оказался из Фракии, из новых. Он еще не знал, что ты пообещал за простого гребца умереть, и что из плена приказал себя последним выкупить.
— Это не я приказал, — покачал я головой, скосив глаза в сторону Поликсо, которая вытянула шею, словно гусыня, пытаясь услышать, о чем мы там шепчемся.
— А это уже неважно, — отмахнулся Абарис. — Важно то, что люди думают. Воины теперь не богами клянутся, а тобой. А в Энгоми полсотни младенцев без имен живут. Бабы ждут, когда ты их благословишь и имя дашь.
— Троя? — испытующе посмотрел я на него.
— Отложилась, — с каменным лицом ответил Абарис. — Пеллагон вернулся на Кипр, а без поддержки нашего войска Антенора изгнали.
— Пелопоннес? — поморщился я, впервые в жизни не радуясь собственной проницательности.
— Тоже, — кивнул Абарис. — Сразу же, как только сидонцы взяли корабль из Пилоса. Нас обвинили в том, что мы не выполняем своих обязательств. Аргос и Микены пока молчат, выжидают, как дело повернется. Одна Спарта открыто сохранила верность. Менелай сказал, что он клятву давал и рушить ее не собирается. Иначе боги его покарают. А всех остальных назвал сучьими детьми и святотатцами. Впрочем, воевать за нас он не станет.
— Афины, Милаванда и Угарит за нас? — спросил я.
— Афины и Милаванду мы хорошенько от буянов почистили, — хохотнул Абарис. — Там бунтовать некому. А Угарит живет только за счет торговли с нами. Им под твоей рукой куда выгодней.
— Понятно, — протянул я, понимая, что еще немного, и вспыхнет Крит и острова помельче. — Вы где золото взяли, чтобы меня выкупить?
— Золота у нас мало совсем, — широко улыбнулся Абарис. — Старуха согласилась выкуп принять зерном, тканями, кораблями, оружием, воинскими поясами и доспехами. И медью. Всю добычу привезли сюда. Даже Феано свою ванну отдала, а за ней еще несколько купчих.
— Оружием? — наморщил я лоб. — Доспехами? Вы все-таки смогли сидонцев в прямом бою разбить? Давай-ка с самого начала. У нас есть время, пока мне подстригают бороду.
— Ну, вот так все и вышло, государь, — закончил свой рассказ Абарис. — Большую часть войска мы перебили. Цари Ханаана в яме сидят, из их кораблей улизнуло всего несколько штук, а наше войско переправилось на тот берег и осадило Сидон.
— Что же, вроде неплохо получилось, — сказал я, разглядывая в полированное бронзовое зеркало свою неописуемую красоту. Я сильно изменился, хотя это сложно рассмотреть. Зеркала тут так себе. Похудел, глаза и щеки немного ввалились, а шрамы на лице почти слились с цветом кожи. Она у меня теперь непривычно бледная. Такое ощущение, что я за эти месяцы лет десять прибавил. В глазах поселилась непрошенная мудрость, которая бывает только у тех людей, которым пришлось пройти через многое.
— Нам пора, государь, — напомнил Абарис, оторвав меня от зеркала. — Сидон вот-вот сдастся. Царица наша затягивает переговоры как умеет. Она просила передать, что наши дела так плохи, что мы не можем позволить выиграть эту войну кому-то, кроме тебя.
— С чего бы это? — в недоумении поднял я бровь. — Судя по тому, что ты рассказал, дела у нас пошли на лад.
— Где мои тринадцать лет! Я бы еще раз замуж вышла! За такого-то красавца!