Так я думал, пробираясь на нос драккара, чтобы узнать: с чего это я так срочно понадобился конунгу?
Так я думал — и ошибся.
Глава 2 Трижды проклятое течение
— Песья отрыжка! Здесь течение! Рагнар! Здесь трижды проклятое йотуново течение! Нас несет! Нам не выгрести!
— Греби!!! Разом! Разом! Хирд! Разом!!! — Низкий страшный медвежий рёв Рагнара продирал до костей, перебивая даже многочасовую усталость. Даже дождь, казалось, притих, испугавшись. — Мы! Сможем! Мы! Сдюжим!
— Мы — сможем! Мы — сдюжим! — взревела полусотня глоток. — Мы — сможем!..
Тяжеленное весло внезапно полегчало, пошло само, само… Мой напарник Скальгорм Большерукий вложился по полной. Такому здоровяку партнер вроде меня — без надобности. В обычное время. Но сейчас даже такой чахлик пригодится.
— Мы — сдюжим! — заорал я, откидываясь назад. Тянуть, тянуть! До боли в сухожилиях, до хруста в плечах. Весло — продолжение меня. Я чувствую, как оно гнется от напряжения, как упирается в воду узкая лопасть… И она вырывается на свободу, взлетает вверх, задевая гребень следующей волны, я мгновенно ослабляю тягу. До тех пор, пока лопасть вновь не упрется в воду.
— Мы — сможем!..
— Да! — ревет Рагнар. — Да!!!
Не вижу ничего.
Ветер бьет сбоку, через борт. Наотмашь. Смесью дождя и морской пены.
Нутром, внутренностями чувствую, как волны мотают и швыряют драккар. Каждый удар — нутром. Взлетая и падая, теряя веслами воду, когда заваливает на борт, и снова вцепляясь в нее, упираясь, зависая в воздухе, загустевшем от воды, ветра и морской соли.
Наш корабль, наш свирепый морской дракон сражается вместе с нами. За свою жизнь, за наши жизни! Мы — вместе! Против ветер, течение, ярость стихий, но наша ярость — сильнее! Мы — сдюжим! Мы — сможем!
Ни зги не видно, но я чую, чувствую, что в эти самые мгновения мы, хирд и его дракон, уперлись, уцепились в жизнь так крепко, что вот-вот пересилим и ветер, прибивающий нас к берегу, и течение, волокущее на черные оскаленные камни… Мы вот-вот пересилим. Мы — сможем!..
Удар! Хруст! Рукоять весла, как живая, выворачивается из пальцев.Я опрокидываюсь на спину, ударяюсь головой о колено гребца на соседней скамье.
Яростно кричит Скальгорм. Драккар раскручивает, почти опрокидывает.
Я лечу куда-то вверх тормашками, смачно прикладываюсь спиной (хорошо, в кольчуге!), хватаюсь за что-то твердое, подвернувшееся под руку…
Очень вовремя. Сверху обрушивается настоящее цунами, и я — под водой. Сдерживаю дыхание и держусь, не позволяю потоку оторвать меня от моего корабля и унести в сети великанши Ран. Мы уйдем в глубину вместе. Цепляюсь, как умирающий викинг цепляется за рукоять меча, но каждый удар, каждый рывок выбивает воздух из моей груди.
Вода уходит, когда в легких уже ничего не остается.
Драккар, как настоящий дракон, вынырнул из пучины.
Я снова дышу и даже могу сесть. Вокруг меня, кашляя и ругаясь, поднимаются викинги.
— Ньёрд, помоги нам! — выкрикивает Скальгорм.
Я понимаю, что рано обрадовался, ведь я вижу то же, что и мой сосед по руму.
Мы проиграли. У нашего дракона перебиты крылья. Сломалось не только наше весло. Почти все весла со стороны нашего борта — сломаны.
И еще я понимаю, что легко отделался. Гребец на руме впереди весь перекосился и сплевывает под ноги алую пену. Так бывает, когда сломанное ребро пробивает легкое. Ему не выжить.
У нас тоже немного шансов встретить завтрашний рассвет. Нас несет прямо на береговые скалы. А еще мы тонем. Вода плещется под ногами. И это не та, которую забросили волны. Где-то в шкуре нашего дракона — течь.
Но мы так просто не сдадимся.
— Не спи, Хвити! — орет Скальгорм, подсовывая мне целое весло, чтобы я пропихнул его в кожаный рукав.
— Взялись!
Корабль снова управляем. Я вижу, как движутся уцелевшие весла. Мы больше не боремся с ветром. Теперь он — в корму. Мы идем к берегу. Туда, где волны, скалы и, скорее всего, — смерть. Мы разобьемся. Наверняка. Нашему дракону — конец. Но у нас есть шанс. Совсем крохотный. Там, у берега. Где скалы и прибой в два человеческих роста. Наш шанс — там. Здесь — только смерть.
Гулкие удары задают ритм. Я вижу кормчего, управляющего рулевым веслом по командам Рагнара. Самого конунга не вижу. Он — там, за моей спиной. Стоит, небось, на борту у носа, вглядываясь в кипящую воду и стараясь угадать, куда направить корабль, чтобы еще на пару минут продлить его жизнь.