Мать заглянула в медицинский энциклопедический словарь и чуть не хлопнулась в обморок. Единственным утешением было то, что призывник Бесплатников получил белый билет. Однако Николай Николаевич не был психом или извращенцем.
Просто его привлекали величественный покой и торжественная тишина погостов, шелест травы и листвы, под которые мысли само собой переносятся на тайны бытия, вопросы вечности, бессмертия, мистицизма и оккультизма. Он любил философствовать о жизни и смерти среди последнего пристанища человеческих тел, смотреть за работой землекопов, слушать байки и россказни гробовщиков, могильщиков и сторожей.
В мистику Бесплатников не верил, ибо тысячи ночей он провел на сотнях кладбищ в дни шабаша, полнолуний, всевозможных «черных» и пророческих дат, смены эпох. Увы, но летающих ведьм и гробов, оживших мертвецов, каннибалов, «зомби», сатанинских проделок, колдунов и прочей деятельности «нечистой» силы не видел ни разу. Да, встречал он вандалов, антисемитов, оскверняющих еврейские могилы, бомжей, поедавших оставленные на памятниках гостинцы и живущих в древних могилах или ямах.
Лишь однажды Николай Николаевич издали наблюдал за обрядами какой-то сатанинской секты, резавшей кошек в полночь. Да, действительно на старых захоронениях в темноте иногда вспыхивало слабое свечение. Но явление это наукой объяснено – в костях фосфор содержится, с годами земля поднимается, и поэтому некоторые могилы, которым было по двадцать-тридцать лет, светились этим самым фосфором, что почва выталкивала из своих недр.
Бесплатников оказался в Ворошиловке по случаю, до этого он предпочитал работать в больших городах. Он давно усвоил, что чем больше население и хуже экология, тем больше кладбищ. Ну, а если граду и не один век, то и старинных погостов в округе много.
Кроме того, сестра его родная тут жила и померла от белокровия. Целый год Николай Николаевич ухаживал за ее могилой, заодно подобнейшим образом изучил историю и обитателей местного кладбища. Он знал всех умерших за последние два десятка лет и, конечно, тех, кого закапывал сам лично.
В биографии усопшего его интересовали три момента: дата рождения, смерти и от чего скончался. В любое время года и суток, в любом состоянии он мог дать всю исчерпывающую информацию о любой могиле местного погоста. Дом сестры Бесплатников давно продал, жил во времянке тут же на кладбище.
Он уже решил, что через пару дней уедет в областной центр. Один знакомец подыскал хорошее местечко на тамошнем городском кладбище. Сотни могил еще с тридцатых годов прошлого века, масса свидетельств о «нехороших» местах, бомжи-старожилы с бесчисленными байками и преданиями – что может быть лучше? В городе иногда в день умирает по десятку человек, значит работа будет постоянной и чрезвычайно интересной!
В Ворошиловке Бесплатникова держало последнее дело. Он обещал похоронить достойно бывшего зэка, что провел в неволе тридцать девять лет из шестидесяти прожитых на свете. Лагерный авторитет по кличке «Арбуз» умирал от заработанного еще много лет назад туберкулеза.
Николай Николаевич сам смастерил отличный гроб из сосны, привез отличную чугунную ограду в стиле старинного литья, памятник из мраморной крошки с фото (оставалось лишь выбить числа). Теперь требовалось лишь выкопать яму. Гроб так понравился Бесплатникову, что он ночевал в нем – мягкий матрас на опилках, запах свежей сосновой смолы – нет ничего лучше…
Пока кладбищенский сторож ожидал смерти Арбуза, внезапно умерла бабка Анна. За пять литров первача, выставленных родственниками бабки, Бесплатников согласился вырыть могилу и сколотить гроб с крестом. Употребив два стакана предоплатной самогонки, Бесплатников вышел на работу.
Оглядел он перед работой свою вотчину. Полгектара поросшей кустарником и сосняком земли на самой окраине деревни, обнесено кладбище покосившимся и полуистлевшим забором, один лишь домик-времянка с торчащей трубой печки-буржуйки был более – менее обжит и ухожен.
Половина территории занимали заброшенные захоронения, от которых остались едва приметные холмики и почерневшие от времени кресты, а то и просто камни. Могилы, где покойник был известен, поддерживались смотрителем в отличном состоянии. После шести выпитых стограммовок первача Бесплатников любил поговорить с фотографиями на памятниках. Бабка не оставила завещания о том, где ее похоронить, значит, выбор придется делать самому.
– Ну-с, где же вас уложить, мадам? – вслух спросил Николай Николаевич и огляделся по сторонам.
В это время подул ветер, и с одной из сосен свалилась большая шишка.
– Это знак, - решил могильщик.
Кстати, сам Бесплатников слова этого не выносил, а профессию свою точнее, стиль жизни, именовал длинно и торжественно: «ответственный эксперт по вопросам оказания погребальных услуг населению».
Он подошел к месту падения шишки и обратился к фото на памятнике слева:
– Вы не возражаете, Кирилл Трофимыч? Рядом с вами будет лежать бывшая соседка, у которой вы в детстве воровали яблоки и горох.
Усопший, которого только что обвинили в похищении яблок и гороха, не возражал.
– Вот и отлично, - удовлетворительно заявил Николай Николаевич.
Он подошел к выбранному месту и с размаха вонзил лопату в землю. Точнее он, попытался это сделать, поскольку наточенное новое железо почему-то отскочило от поверхности.
– Не понял, - пьяно пробубнил землекоп, - Наверно, камень.
Однако на влажной почве не было ни единого камушка. Бесплатников, недолго думая, воткнул лопату несколькими сантиметрами правее. Теперь все произошло с точностью наоборот: от небольшого усилия лопата ушла в землю до середины черенка, будто горячий нож в масло вошел, да еще с отвратительным чавкающим звуком.
– Что за хреновина! – отпрянул Бесплатников, но тут же попытался выдернуть лопату назад, однако, ничего не вышло.
Уперевшись двумя руками в черенок, могильщик приложил все свои усилия, но не выиграл и миллиметра.
– Вот б…! – в сердцах воскликнул горе-копатель и отправился в свою времянку.
Приняв еще стаканчик первача, Николай Николаевич отправился на выручку застрявшего шанцевого инструмента с новой лопатой и заступом. Когда он добрался до места, то вновь был вынужден выругаться: злосчастная лопата оказалась в десяти метрах от точки своего недавнего «пленения», словно какая-то неведомая сила вышвырнула ее.
Бесплатников по-прежнему не верил в мистику, он понял одно – нужно просто найти другое место для могилы. Вот у куста дикой вишни и выкопает. Лопата вновь вошла в почву с хлюпаньем и каким-то протяжным стоном. Николай Николаевич без ужаса, но с горечью почувствовал впервые в жизни, что ему хочется поскорее покинуть кладбище.
Он недоумённо глянул на острие лопаты, и волосы его зашевелились по всему телу: она была вся в крови. Ему внезапно захотелось пить, потом забилось сердце, секунду спустя возникло непреодолимое желание бежать отсюда без оглядки. Тут он услышал писк и сразу все понял: это были мыши, проклятые серые грызуны! Он разворошил их гнездо!
– Ах вы, серые паразиты, я вас!.. – озверел Бесплатников и бросился на мышей. Он давил их ногами и рубил лопатой, мстя за свой страх, панику, а главное за то, что едва не разлюбил кладбища из-за каких-то полёвок.
Мертвое озеро. 16:07.
День пересек свой экватор, а туман и не думал рассеиваться, густым смогом он так и клубился над водной гладью. Делать было нечего, пришлось Часовскому со своими пробирками и флаконами идти в этот неуютный мрак. Забор воды и почвы из семнадцати мест дело нужное и долгое.
– Пошли, - невесело позвал собаку лаборант и нехотя шагнул навстречу туману.
Верный Цезарь поспешил за ним, настороженно глядя на плотную завесу цвета молока, и недовольно бурча. Часовский вдруг поймал себя на том, что всегда испытывает дискомфорт рядом с подобным туманом, чем ближе к нему находишься, тем больше беспокойство.
Будто не испарения это вовсе, а какое-то живое существо, причем затаившееся и готовое к внезапному прыжку. Как ни хотел Виктор, но ему пришлось-таки войти в плотную пелену. Звуки разом притихли, кожа ощутила повышенную влажность. Он испытал что-то вроде брезгливой тревоги, лишь присутствие у ноги верного пса не позволяло страху глубоко вклиниться в душу.