Когда Стефани впервые упомянула в разговоре с Лео слухи о новом проекте Нэйтана Чаудбери, он сумел сохранить незаинтересованное лицо.
– Точно не знаю, в чем там дело, – сказала Стефани. – Мы были на вечеринке, там было шумно и ужасно жарко, и Нэйтан себя вел, ну, знаешь, как всегда: миллион миль в минуту в семнадцати направлениях. «Настоящие писатели. Дерзкие, но мощные. Умные, но сексуальные. Блестящие, черт возьми».
Она очень похоже изобразила Нэйтана, с его смутно британским выговором, сохранившимся с молодости, проведенной в Килберне[44].
– Ты бы ему позвонил, – сказала она как-то уж слишком небрежно. – Может, ему нужен спец по контенту.
– Может.
То, что описала Стефани, не было новой идеей Нэйтана; это была старая идея Лео. В те времена, когда «Спикизи Медиа» открывало новые сайты быстрее, чем можно было вообразить, Лео хотел создать писательский хаб. Что-то самостоятельное, что привлекло бы серьезных писателей, беллетристов и авторов нон-фикшена, репортажников, интеллектуалов высокого уровня. Поначалу надо было заниматься скандалами, потому что это было дешево, легко и весело, плюс это читали – но, встав на ноги и накопив побольше денег, Лео захотел уравновесить скандальность и светские сплетни чем-то респектабельным. Для начала нужны были деньги, а их можно было заработать на скандалах.
Интересно, что Нэйтан, который тогда не загорелся идеей Лео («Ты говоришь о сливной трубе, куда будут вылетать деньги, и ни цента не вернется»), теперь был готов оживить этот замысел. В одиночку.
– А поточнее можно? – спросил Лео у Стефани.
– Нет, там все, похоже, только затевается. Он сказал, что подумывает о приобретении какого-то нового издания, чтобы взять его за основу. (Еще одна идея Лео из прежних лет.) Спрашивал, нет ли у меня чего на примете. Я сказала, чтобы присмотрелся к «Пейпер Файберз».
– Он может и получше найти.
– Пола уважают, Лео. Я его уважаю. Ему бы не помешал приток средств. И Пол как раз занимается публичными школами и грамотностью, а Нэйтана интересует и филантропический аспект.
– С каких это пор Нэйтана интересует филантропия?
– С тех пор как он женился, завел пару ребятишек и, видимо, хочет произвести впечатление на приемные комиссии частных школ. Он несколько месяцев назад ездил в Дарфур.
Лео тихонько фыркнул. Грамотность? Дарфур? Он сейчас мог думать только про тот особенно разгульный вечер в каком-то баре в Нижнем Ист-Сайде, когда уже очень, очень поздно (или уже рано?) окосевший Нэйтан набросал финансовую модель «Спикизи Медиа» на нескольких салфетках: как заработать первый миллион, как быстро раскрутиться и сделать на нем еще больше, скольким людям на их пути придется подчиниться его планам – «сопутствующий ущерб, ничего не поделаешь», – как быстро они уйдут в отставку. Лео сидел рядом с ним на барном табурете, слушал вполуха, пока с ним флиртовала молодая музыкантка – с экстравагантным пирсингом, но ничего так; потом она прижалась к Нэйтану, а потом снова к Лео, обозначив отчетливый интерес к ним обоим.
– Ну что, мальчики, хотите поехать ко мне? – наконец сказала она, когда бармен выпроваживал их за дверь. – Оба?
Лео выдохнул с облегчением, когда Нэйтан отрубился, едва опустившись на ее диван. Если он и был готов на тройничок, то не с Нэйтаном. Пропирснутая, как он до сих пор иногда ласково называл про себя музыкантку, не давала Лео спать до рассвета; научила его кое-чему.
– Я сейчас чувствую себя Рипом ван Винклем[45], – сказал Лео Стефани. – Как будто я проснулся, а все превратились в свою противоположность. Пол Андервуд – значимая литературная фигура. Нэйтан – филантроп.
– Ну да. Все поменялось, пока ты был занят другим.
Поначалу Лео просто делал вид, что ему интересна новая затея Нэйтана, просто убивал время в ожидании решения о разводе, это было забавой, которая помогала от всех отвязаться и предотвращала идиотские предложения насчет работы. Но чем больше он беседовал с Полом Андервудом, тем отчетливее понимал, какой во всем этом скрыт потенциал.
45
Герой одноименного рассказа Вашингтона Ирвинга, который проспал в горах двадцать лет и вернулся в родную деревню, когда все его знакомые уже умерли и жизнь совершенно переменилась.