Эта книга рассматривает все сохранившиеся раввинистические отрывки о иудейских еретиках и, возможно, других, проповедовавших два начала. Известнейший из них - рабби Элиша бен Абуя, названный Ахером (ок. 100 н. э.), о котором рассказывают, что он видел Метатрона, сидящего и записывающего заслуги Израиля, из чего этот рабби безосновательно заключил, что существуют два божества.
Согласно Сигалу, нет признаков ни того, что эти взгляды имели что-то общее с иранским дуализмом, ни того, что еретики всегда были одни и те же. Иногда это могли быть гностики, а иногда христиане, так же часто, как и гетеродоксальные иудеи. До конца второго века нет свидетельств, что еретики, проповедовавшие две власти, верили, что эти власти противостоят друг другу. Скорее всего, это были смущённые антропоморфизмами иудеи. Библейские теофании, изображающие божество в виде человека, свирепого витязя, или смешивающие Яхве с ангелом, явились основой этой традиции, различающей полностью трансцендентное божество и его явления в антропоморфном облике. Раввинистические тексты о двух властях на небе могут быть датированы, в основном, третьим веком. Самые ранние свидетельства можно с осторожностью отнести ко времени восстания Бар Кохбы в первой половине второго столетия, и их должен был предварять длительный период устного предания.
Затем Сигал рассматривает доказательство, присутствующее у Филона. Он показывает, что этот иудейский философ первого века основывал свои рассуждения на тех же двусмысленных отрывках Ветхого Завета, что и еретики, которым противостояли раввины. Он озабочен истолкованием тех же антропоморфизмов и обсуждает концепцию второго божества, называемого различно - Господом, Ангелом Господним, Именем, Логосом. Филон называет свой Логос (а также Ангела Господня) δευτερος θεος, вторым Богом. Он также противостоит неким преданиям, согласно которым одно божество было благим, а другое - строгим, утверждая, что это два "измерения" одного и того же божества. Так Филон оказывается глубоко проникнутым этими, уже существовавшими, преданиями, и в то же время противостоящим им. Самая ранняя форма этой ереси включает предположение, что всякое антропоморфное описание в Библии относится к божеству отдельному и подчинённому. Тесно связанными с этой ересью были апокалиптические и мистические предания о божественном Имени, как отдельной ипостаси, об Ангеле Яхве (Иаоэле или Метатроне) и об Адаме (позднее - Адам Кадмон, архетипический человек в Иез.1:28). Всё это - палестинские учения, от которых зависел Филон.
Таким образом, Логос Филона обладает не только логической, но и религиозной функцией. Филон использует эту концепцию как для философской аргументации, так и для истолкования антропоморфизмов в Библии. Из этого мы должны заключить, что теории о двух божественных властях на небе, хотя и зародившиеся в Палестине, были известны в Александрии, когда там жил Филон. Они могли быть известны и автору начальной версии Апокрифа Иоанна или традиции, которую он развивал, если, конечно, этот автор был евреем и жил в Alexandria apud Aegyptum.
Сигал указывает на несколько источников, которые кажутся занимающими промежуточную позицию. В гнозисе Баруха Элохим - подчиненный Благу творец мира, но ещё не надменная тварь позднейшего гностицизма. Дополню, что в известном Лейденском Магическом Папирусе владыка этого мира возник по зову Бога, произнесшего "Иао!", но этот демиург ещё не злой. Сигал предполагает, что пародийные рассказы гностиков о невежестве иудейского божества являются ответом на полемику раввинов против "двух властей", основывавшуюся в значительной степени на стихе Втор.32:39: "Я убиваю и оживляю…", подразумевающем, что Яхве - причина и добра, и зла.
Прослеживая истоки концепции низшего демиурга, мы не должны основываться исключительно на свидетельствах раввинов и документах эзотерического и апокалиптического иудаизма. Существуют также превосходно изданные и переведённые самаритянские источники, представляющие для нас интерес.
Ярл Фоссум, под моим руководством готовящий диссертацию о концепции демиурга в гностических текстах, нашёл примечательный отрывок в самаритянском произведении Малеф. Там говорится, что Ангел Господень создал тело Адама, тогда как Сам Бог вселил Свой Дух в это тело. Этот текст - позднее произведение, но нет оснований сомневаться в том, что он содержит более раннее предание. Однако для наших целей хронология не столь важна. Важно то, что здесь впервые мы видим несомненную связь между ангелом-творцом и Тимеем Платона.