Как нам известно от ортодоксальных авторов и из образца исповеди в служебнике, для minor lapses существовали различные епитимьи. Общая исповедь (servitium или apparellamentum) совершалась каждый месяц и была связана с minor lapses повседневной жизни. Эта исповедь является доказательством неослабевающего стремления достичь совершенной христианской жизни, которая отнюдь не являлась автоматическим следствием получения consolamentum, но зависела от воли каждого из христиан.
Эта сила постоянно испытывалась на прочность опасностями и лишениями жизни совершенного. В конце обряда consolamentum новому совершенному напоминали, что отныне он будет "как овца среди волков", о чём и Иисус говорил Своим апостолам.
Мы знаем, что с византийского Востока община принесла восторженную веру в свою апостольскую миссию и живую убеждённость в непрерывности апостольской традиции. На Западе у катарских общин были наготове доказательства, что по праву звание апостольской Церкви принадлежит им, а не римо-католикам. Как на противоположность своей "блаженной Церкви" (ecclesia beligna) они указывали на ecclesia maligna, признаки которой известны из пророческих видений Апокалипсиса Иоанна. Она приняла "образ зверя, вышедшего из бездны" и "блудницы, напоённой кровью святых" – символы великого города, который царствует над всеми царями земли – "жены, чьё имя Вавилон". Образ папы, как главы римской церкви – это "жена, сидящая на звере багряном, облечённая в порфиру и багряницу, украшенная золотом, драгоценными камнями и жемчугом и держащая в руке золотую чашу, наполненную мерзостями и нечистотою блудодейства её". Такое понимание Апокалипсиса Иоанна было общим для катаров и ломбардской ветви вальденсов.
Это отражает остро критическое восприятие римской церкви, широко распространившееся в ту эпоху не только в "еретических", но и во вполне ортодоксальных кругах. Частично оно возникло под влиянием катарской антитезы "Церкви Божьей" и "церкви римской", свидетельства чего были собраны в Ломбардии Монетой Кремонским. Тенденция к противопоставлению двух церквей может быть прослежена уже у византийских богомилов в XI и XII веках. В их глазах православная церковь прочно ассоциировалась с Иродом, фарисеями, саддукеями и т. п., тогда как к себе они относили заповеди блаженств и такие обращённые к апостолам слова Христа, как "вы – соль земли" и "вы – свет миру". В этом духе богомилы, а до них и павликиане, понимали Евангелия и остальные признанные ими книги Нового Завета.
Отрицание официальной церкви, хотя всегда было обусловлено обстоятельствами времени, продолжало традиции ранних гетеродоксальных общин в Малой Азии, прежде всего, павликиан. Именно от них богомилы заимствовали идею апостольской преемственности. На Западе эта идея развивалась дальше уже под влиянием местных гетеродоксальных групп. Итальянские катары (и ломбардские вальденсы) позаимствовали от арнальдистов (последователей Арнольда Брешианского) курьёзные представления об известном "даре Константина". Согласно этой теории, впервые появившейся во время спора об инвеституре, апостольская преемственность была утрачена римской церковью при папе Сильвестре. Этот преемник престола Св. Петра принял из рук императора Константина регалии светской власти. Однако, всемирная власть была захвачена Юлием Цезарем с помощью насилия (per rapinam) и затем пребывала в руках римских императоров – гонителей Церкви Христовой. Принятие греховного наследия уничтожило римскую церковь. В свете этого Сильвестр становился антихристом, сыном погибели (filius perditionis). Он и остальные папы после него были преемниками не апостола Петра, а языческого императора Константина.
Из этого катары выводили, что утраченная римской церковью апостольская преемственность непоколебимо сохраняется в их церкви. Поэтому логично было восстановить в этой церкви, истинной Церкви Христовой, верховного главу, как преемника Св. Петра и римских епископов до-константиновской эпохи.
В западных источниках, наиболее значимым из которых является уже упоминавшееся письмо Конрада да Порто (1223), есть множество свидетельств о катарском "Папе". Ересиарх, о приезде которого в Лангедок упоминает папский легат, был только посланцем "антипапы", пребывавшего где-то в Венгрии. Указанную в письме легата область можно идентифицировать с Боснией. Это тем более вероятно, что всего через два десятилетия письмо папы Иннокентия IV (19. 08. 1245) упоминает о катарском "антипапе" в Боснии. Намного позже в сообщениях боснийских францисканцев подчёркивается, что патарены считают одного из своих лидеров "викарием Христа и преемником Св. Петра".