Встретив в Кедроне единомышленника, Маркион начинает обобщать свои взгляды. Он просит римских пресвитеров дать ему объяснение двух евангельских текстов: о нецелесообразности пришивать к ветхой одежде новую заплату (Лк.5:36) и нереальности ожидать от худого дерева доброго плода (Лк.6:43). Не получив удовлетворительного ответа, Маркион приблизительно около 144 года оставляет церковь и приступает к интенсивной проповеди своего учения в Риме. Он не представлял свое учение достоянием лишь "избранных", как это делали другие гностики, но обращался ко всему народу. Он не организовывал школ, а открывал хорошо организованные церкви, которые должны были собой заменить существующие христианские, как не истинные, по его мнению. Успех проповеди Маркиона вышел за пределы Рима. Общины, основанные Маркионом и его последователями "рассеялись на пространстве от Галии, Италии и Африки до Малой Азии, где они просуществовали до III века, слившись затем с манихеями, но возродившись в болгарском богомильстве (XI-XII в.) и западноевропейском катарстве, или альбигойстве (XI-XIV в.)" [5, с.36]. Конец жизни Маркиона покрыт тайной. Тертуллиан пишет, что он раскаялся в своей ереси и хотел вернуться в церковь, но его готовы были принять только при условии, если он вернет церкви тех, кого отвратил от нее. Исполнить это условие ему, естественно, не удалось. Вероятной датой его смерти считают 165 год.
Маркион не стремился к построению строго продуманной системы, он был более практиком, чем теоретиком, однако, любая практическая жизнь предполагает какой-то теоретический базис. Основанные Маркионом церкви считали, что получили самое истинное учение Христа, учение очищенное от искажений иудаизма.
Среди гностиков Маркион был самым убежденным сторонником возможности соединения гностических принципов с христианством. Однако, необходимо заметить, что начало своей системы он берет не в гностическом смысле, т. е. в вопросе теогонии или космогонии, а ставит проблему взаимоотношений между Ветхим и Новым Заветами. Также, в отличие от многих гностических учителей, Маркион не ссылается ни на какие таинственные знания, переданные ему от апостолов или от Самого Спасителя. Он не придумывает пророчеств и среди его учеников мы вообще не встречаем пророков. Фактически, у Маркиона мы сталкиваемся не с христианским гностицизмом, а с гностическим христианством. Маркион берет общие положения восточного гностицизма в готовом виде, не вникая в подробности. Он не пытается внести в него что-то новое или разработать детально отдельные части. Противоположность Евангелия и закона, иудейства и христианства - отправная точка его учения. Маркион был убежден, что к христианству примешан чуждый ему иудаизм, который вкрался в него через христиан из иудеев и через аллегорическое истолкование Ветхого Завета в христианском смысле. Поэтому он решительно отвергал аллегорический метод толкования, в отличие от доминирующего числа синкретических мыслителей. Из противоположности закона и Евангелия Маркион выводит различие между Богом Ветхого и Нового Заветов. Бог Ветхого Завета - Судья и Тиран не может быть Богом Нового Завета - благим и милосердным. Текст из Луки 5:36: “Никто не приставляет заплаты к ветхой одежде, отодрав от новой…", - показал ему абсолютную новизну евангельской вести и убедил его в полной противоположности двух Заветов. Другой текст этого же Евангелия 6:43: "Нет доброго дерева, которое приносило бы худой плод; и нет худого дерева, которое приносило бы плод добрый", - высвечивает на контрасте ветхозаветного Бога высоту и превосходство новозаветного Бога, Отца Иисуса Христа. Явленый Христом благой Бог, является наравне с иудейским Богом, пребывавшим из глубины времен, но только открывшим себя не с самого начала. Наравне с двумя богами, существует не сотворенная материя, которая по своему существу является тоже богом - сатаной. Мир является созданием ветхозаветного Бога, который выступает как демиург. У Маркиона мы не сталкиваемся с характерными для гностиков рассуждениями об эонах и эманациях. Демиург просто творит мир из вечной материи, заключающей в себе корень зла. Сам по себе иудейский Бог не так уж зол, как справедлив. Для поддержания нравственного порядка он дает человеку закон, но не дарует ему нравственной силы исполнить его. Следствием этого являются жестокие мучения людей на земле. И еще более жестокое наказание ожидает их после смерти.