- Интересно, о, всеблагой император, что ты рассчитываешь на какие-то последствия от человека необразованного, наибеднейшего рыбака, необлечённого властью ни словом, ни рангом. Но, раз я не могу долее сносить его как врага, мне следует немедленно приказать моим ангелам сойти на него и отмстить за меня.
Пётр заявил, что ангелов его он не боится, а бояться надо как раз петровой силы и веры в Иисуса Христа, каковым себя лживо возвещает Симон; пусть же он угадает мысли, слова и действия Петра, заранее сказанные слугам Нерона, дабы он не посмел солгать, Петру же пусть дадут ячменную буханку тайно. Нерон усомнился в том, что Симон не сможет этого угадать, поскольку ранее оживлял из мёртвых, являлся живым на третий день после обезглавливания сам, вызывал ангелов и вообще чудотворил всё, что ни сказано, в присутствии императора. Пётр возражал, что не при нём это было, тем более, что уж такие малые вещи ему тем более должны быть послушны. Когда Нерон оказывается в замешательстве, Симон говорит:
- Пусть Пётр скажет то, о чём я думаю, и что делаю.
Пётр утверждал тогда, что знает, о чём думает Пётр, и совершит то, о чём тот думает, на что Симон молвил:
- Знай же, о, император, что никто не знает человеческих мыслей, кроме Бога одного. Не лжет ли, следовательно, Пётр?
Пётр тогда напомнил, что Симон якобы Сын Божий и потому должен сказать, что Пётр думает, или хотя бы определит, что он сделал тайно - а он благословил буханку и, разломав в руках, запихал в рукава.
Разгневанный неспособностью сказать секрет апостола, Симон вскричал:
- Пусть явятся огромные псы и сожрут его перед Кесарем.
И вдруг такое явление случилось. Но Пётр, вытянув вперёд руки для молитвы, показал кинувшимся на него псам благословлённый хлеб, увидев который, псы исчезли. Пётр же указал Нерону на то, что он знал намерения Симона не словом, но делом. Псы же показывают, что Симон владеет не бого-, но псоподобными ангелами. Нерон, удивлённый обратился к Симону за разъяснениями, которые Симон не замедлил дать:
- Этот человек и в Иудее, и во всей Палестине, и в Кесарии, делал мне одно и то же, и из частой борьбы со мной он выучил, что неблагоприятно для них. Это он выучил просто как способ избежать меня, поскольку мысли человеческие никто не знает, но один Бог.
Пётр поинтересовался, почему же Симон их не знает, а таковым себя называет. Павел же пророчествовал Нерону, что позволяя магу творить такое, тот откроет доступ величайшему вреду в свою страну, отчего империя потеряет свою позицию. Симон тем временем отвечал:
- Если я явно не предложу себя богом, никто не одарит меня должным почтением.
Нерон тогда подивился, почему сейчас, дабы покарать этих людей, он не проявит себя как бог, на что ответ Симона был таков:
- Прикажи построить для меня высокую башню из дерева, из огромных брусьев, и я, поднявшись на неё, взову к своим ангелам и прикажу им найти меня в воздухе, поскольку они не могут спуститься ко мне на землю посреди грешников, чтобы взять меня к отцу моему на небо на глазах у всех, и эти люди, неспособные на такое, будут устыжены как необразованные человеки. Веришь ли ты, о, всеблагой император, что я, который был мёртв, и восставал вновь, являюсь магом?
Здесь автор "Деяний" предлагает свою версию, отступая от стенографического стиля: якобы собственным умом неверующий Симон дошёл сказать Нерону:
- Прикажи меня обезглавить в тёмном месте и оставить лежать убитым, и если я не встану на третий день, знай, что я маг, но если я вновь встану, знай, что я Сын Божий.
И Нерон приказал, но магическим искусством было-де так сделано, что обезглавили барана. И всё время баран выглядел, как Симон, лёжа обезглавленным. Палач, взявший и узнавший баранью голову, якобы, ничего не сказал императору и под угрозой бича сохранил это в тайне. Затем Симон, дескать, объявил себя восставшим на третий день, убрав баранью голову и тушу, но оставив замёрзшую кровь, и сказал он Нерону:
- Пора вытереть мою кровь, что была пролита, поскольку, смотри, будучи обезглавлен, я вновь встал на третий день.
Однако, вернёмся от авторских отступлений к нашему повествованию. Итак, проверку небом решили провести назавтра, кстати, неоднократно за весь ход повествования - похоже, имелось несколько вариантов беседы, и их просто грубовато "пришили" один за другим. Любопытно, что ни в одном из "сегментов" диалога Пётр не упоминает такой порочащий, казалось бы, Сына Божьего, коим себя звал Симон, факт, как его новозаветная попытка купить Святой Дух, что ставит вопрос о позднейшей вставке. Пётр умолял, чтобы Нерон почувствовал, насколько Симон полон демонов, Павел же говорил Нерону, что не скажет ни слова против отчаянного мага, отдавшего душу свою смерти, и чьё уничтожение и проклятие грядут очень скоро. Сейчас же он, через наущение отца своего, дьявола, увлекает людей творить зло самим себе, и тем обманывает многих невинных, с опасностью для страны. Через этого человека, как видит Павел, льётся слово дьявола, и как бы высоко он не показался поднявшимся в небо, так же глубоко он затем канет в глубине Гадеса, там, где плач и скрежет зубовный. Пётр же добавил о том, что и прежде были Лжехристы, как Симон, которые вопреки писаниям пытались сделать недействительной правду, на что Симон заметил: