Симонова версия гностицизма была сфокусирована на этой «падшей мысли Бога» — занимавшаяся проституцией супруга Симона была ее последним и самым низшим воплощением. Симон, по-видимому, утверждал, что изначально творящей силой является сознание. Силу мышления, способность мыслить он называл «отцом». Эта способность породила «мысль Бога». К несчастью, когда эта мысль начала вести свое независимое от Бога существование, она почувствовала себя одинокой и отчужденной. Она начала порождать свои собственные мысли, каждая из которых все больше отдалялась от изначального Бога — так образовался наш мир разделений и изоляции. Реинкарнировавшая Елена, сопровождавшая Симона, символизировала состояние этой падшей, деградировавшей мысли, изгнанной из сознания Бога, осужденной к жизни в этом мире в самом жалком из возможных состояний.
Несложно представить Симона-Волхва как псевдогуру того типа, который мы знаем по нашему времени. Присутствие рядом с ним реинкарнировавшей Елены, спасенной шлюхи, должно было добавить театральный окрас его проповеди. С другой стороны, мы должны постоянно иметь в виду, что все, что мы знаем о нем, исходит из писаний его врагов. Им удалось соткать запутанную историю (почти несомненно, фиктивную) с его участием. Получив образование в Александрии, Симон предположительно стал учеником Иоанна Крестителя, настолько восхищавшегося его способностями, что Симону, несомненно, выпала бы честь стать преемником Иоанна, не случись так, что Симон оказался в Египте в момент смерти Иоанна. Симон, Елена и тридцать его учеников отправились в Рим, где ему довелось соперничать с Петром за лидерство в христианской общине, там он и встретил свой конец. По-видимому, он хотел доказать, что сможет восстать из мертвых, поэтому он повелел закопать себя живым, но, к несчастью, ему не удалось воскреснуть.
Как я уже сказал, эта история, почти несомненно, является легендарной, и из нее можно извлечь лишь несколько нитей правды, в частности касающейся того, что Симон имел последователей в Самарии, и он или его ученики как-то обозначили свое присутствие в Риме.
В одном апокрифическом тексте приведен спор Симона с Петром. В нем Симон-Волхв делает одно заявление, на многое проливающее свет: «Ты… постоянно будешь затыкать свои уши, чтобы их не загрязняла хула, ты обратишься в бегство, потому что тебе нечего будет ответить; но глупые люди согласятся с тобой, они будут любить тебя, поскольку ты учишь тому, что привычно для них, но они проклянут меня, ведь я провозглашаю нечто новое и неслыханное».
Этот пассаж проливает свет на момент, возможно, наиболее отчетливым образом разделивший гностиков и протокатоликов. Гностики не хотели делать свое учение простым; они понимали его как сложное и предназначенное не для многих. С другой стороны, Петр и его последователи проповедовали доктрину, доступную почти каждому, особенно из-за хорошего сочетания с глубоко укорененными в сознании жителей той эпохи представлениями о грехе и жертвоприношении. Этому обстоятельству суждено было стать ключевым моментом в триумфе католического христианства.
Я больше не буду вести здесь речь о системе Симона, скажу лишь, что в самом общем виде она представляет центральный гностический миф об отчуждении и спасении посредством озарения сознания. При том, что никто сегодня не собирается возрождать учение Симона в целом, следует признать, некоторые его фундаментальные прозрения об отчужденной «мысли Бога» весьма мудры.
Еще одним великим учителем гностицизма был Маркион. Сын богатого судовладельца с Черноморского побережья, по-видимому, родился в конце первого века нашей эры. Около 140 года он отправился в Рим, где начал проповедовать свои собственные теологические взгляды. В 144 году он попытался заинтересовать ими Римскую церковь, но не преуспел в этом, так что он взялся за основание своей собственной церкви, — он продолжал проповедовать вплоть до своей смерти ок. 160 г. Влияние Маркиона было весьма значительным, особенно на Ближнем Востоке: в Сирии существовали целые общины, исповедовавшие его версию христианства вплоть до середины пятого века.
Маркион невзначай внес большой вклад в развитие ортодоксального христианства. Он учил теории двух богов: доброго, истинного Бога, пребывающего в дальней выси, пославшего Иисуса Христа в качестве Спасителя, и низшего, злого божества, создателя и правителя этого мира, которого он идентифицировал с Богом Ветхого Завета. Естественно, это сформировало в нем враждебную настроенность по отношению к еврейской Библии. Маркион создал первый канон христианских писаний, сурово раскритикованный. Маркион полностью исключил весь Ветхий Завет, его «библия» включала в себя Евангелие от Луки, из которого были убраны элементы, имевшие иудейское звучание, а также девять Посланий Павла. Именно в противовес канону Маркиона формировавшаяся католическая церковь начала составлять свой собственный канон Нового Завета — этот процесс был завершен лишь в четвертом веке.