Потом он позвал к себе некоего искушенного в чародействе галла, захваченного в плен во время одной из своих победоносных кампаний, исполняющего в войске обязанности лекаря и объяснил ему, что таинственный посетитель – никто иной, как Бессмертный Каин, с которым он разговаривал в шатре в течение недели, не прикасаясь ни к воде, ни к пище. Аттила повелел чародею-лекарю записать все то, о чем они говорили, что и было сделано.Спустя четверть столетия Вечный Город пал, а церковь христова, со всех сторон осаждаемая ересями, лишилась полного единения, а через тысячу лет после Битвы Народов и вовсе раскололась на две конфессии – католическую и православную, причем первая почти без боя уступила завоеванные позиции отмежевавшимся от нее протестантам, а вторая вообще не имеет единого пастыря и состоит из многочисленных автокефалий, и если прав был Иисус, когда изрек, что ни одно царство, разделившись в себе, не устоит, то слова Аттилы можно считать сбывшимся пророчеством.Что касается документа, известного как Галльский Свиток, род венгерских князей Камеши владеет им до сих пор. Это – люди, живущие очень замкнуто. Их нельзя встретить на светских приемах – разве что крайне редко.
Манускрипт, с которым они любезно разрешили нам ознакомиться, представляет собой настоящую библию чернокнижников. В нем излагается последовательность важнейших событий, происшедших с момента рождения земли из туманного облака, вплоть до того дня, когда столица древней ассирийской державы – город Кенеб – был стерт с лица земли нубийскими и персидскими наемниками, и в Вавилоне воцарился Меродах, что произошло примерно двадцать тысяч лет назад.Примечание: Впоследствии почитаемый Вавилонянами как бог Мардук
За этим последовала всеобщая деградация человечества, предсказанная Летописью, и мы до сих пор пожинаем ее плоды, а кое-кто извлекает из этого немалую выгоду, но их конец будет столь ужасен, что для описания его не найдется слов.Удивительная история земли Мот, прочитанная много в древнем манускрипте, окончательно утвердила меня в моих намерениях – лицом к лицу встретиться с тем, что воистину заслуживает гордого имени Запретного плода. Я твердо знал – если эта встреча состоится, последние клочья пелены невежества будут сорваны с моих глаз.Я хотел немедленно отправиться в Центральную Америку, но знающие люди убедили меня, да и сам я вскоре понял, сколь не-обдуманным будет мой поступок, если, стремясь попасть в самое сердце Сокровенного, я не прикоснусь прежде к другим Его гра-ням, более доступным взору того человека, каким я тогда был – неистово верующего, но отнюдь не знающего. Мне посоветовали начать мои исследования в других районах земного шара, где я смог бы при помощи данных мне точных инструкций обнаружить интересующие меня вещи без особого труда, и лишь потом совершить путешествие в место, называемое мистиками самими Вратами в Запредельное, что потребует наличия опыта, который я смогу приобрести в менее сложных и опасных предприятиях.В итоге я организовал три экспедиции, и, всякий раз, по возвращении в цивилизованный мир, был уверен в том, что готов посетить Юкатан с совершенно конкретной целью, и дважды меня отговаривали, приводя неопровержимые доводы. Только в третий раз, после невероятных приключений на негостеприимных и враждебных островах Ра так, когда я стоял перед чертою, отделяющей лишь на первый взгляд разумно и справедливо устроенную Вселенную от областей чистого безумия, мое желание получило безусловную поддержку.Впервые мне довелось видеть этот символ на небольшой каменной плите, размером два на два фута, врезанной в стену родового замка шотландского графа Мердока, Он показал мне также золотой медальон с изображением символа, найденный одним из его далеких предков в Палестине, во время крестового похода, принять участие в котором его побудило состояние крайней нужды. Когда я осведомился у графа о происхождении плиты, то услышал в ответ совсем не то что ожидал, и, признаться, сперва просто не поверил. Эта вещь была найдена вовсе не в странах Востока. Оказывается, когда в IX столетии Эшли Мак Мердок приступил к закладке фундамента, крестьяне, роющие котлован, наткнулись на руины какого-то циклопического сооружения, возведенного неведомо когда и неведомо кем. Плитами точно такого же размера из того же белого камня с желтыми прожилками были выложены остатки гигантской стены, но знак был изображен только на двух, выбитый рукой великолепного резчика, подобного которому в наши дни не сыскать, да и вообще, быть может, и вовсе не человек приложил к этому руку? Но в те дни я не мог позволить себе даже предположить такое.Все плиты, кроме двух вышеупомянутых, были использованы при строительстве ныне не существующей церкви святого Иеронима. Говорят, будто ее разрушили по приказу местного епископа, поскольку в ней творилось то, в чем добрым христианам виделась отвратительная дьявольщина. Судьба другой плиты с выбитым на ней сигелом, кроме той, что я имел счастье наблюдать, неизвестна, хотя есть предположения, будто тот самый крестоносец, к тому времени порядком разбогатевший, взял ее с собой, направляясь в следующий поход, из которого уже не вернулся. При этом он бросил, фактически, на произвол судьбы, жену и малолетнего сына. Последний, еще не научившись говорить имел обыкновение резать свои руки острыми предметами и рисовать собственной кровью таинственные иероглифы. Возмужав, он поднаторел в черной магии и держал в постоянном страхе всю округу. Ему удалось раскрыть секрет происхождения фамилии Мердок – кое-кто из моих читателей, возможно уже догадался, в чем тут дело.Меродах, последний император Ассирии, после падения Кенеба, построенного неподалеку от озера Ашшура (Мертвого моря), бежал из столицы и укрылся на Священном острове, который мы зовем простонапросто Британией, в то время как в Вавилоне сел на престол узурпатор, выдававший себя за него. Подлинный правитель величайшего из государств и его приближенные под надежной охраной верных ему чернокнижников, вынуждены были преодолеть столь огромное расстояние, ибо все провинции империи, от Эфапа в Северной Африке до Хелешбе на Восточно-Европейской равнине, были охвачены неописуемой смутой и чудовищной войной, а города разрушены и непригодны для жизни. Необходимо было принять во внимание и то, что самозванец, привлекший на свою сторону некоторых жрецов, готов был преследовать бывшего императора где – угодно, если бы знал, что он жив.И до сих пор живут на Священном острове потомки Меродаха, или Мардука, и носят фамилию своего далекого предка, со временем преобразовавшуюся в Мердок, и только случайность, которая, как полагают многие весьма сведущие люди, есть скрытая закономерность, позволила одному из них обнаружить древнейшее гнездо своего рода при возведении нового.Современные ученые, крича и топая ногами, либо давясь смехом, спросят меня, каким образом я могу доказать связь между ассирийской культурой, возраст которой они определяют в четыре тысячелетия, и грубым варварством британских островов той далекой, по их меркам, эпохи.Воспользуюсь одной из шумерских легенд и приведу также предание о «безумных кельтах» – тогда кажущаяся надуманной связь станет очевидной.Первая история, извлеченная из шумерских клинописных анналов, такова. Примечание: «Сказание о демонах, призванных неким безумцем, который при посредстве их стал вождем кельтского клана и понес заслуженную кару за свое незаконное сообщение с врагом рода человеческого» – так озаглавлен документ, который ныне хранится в оксфордской библиотеке. Содержится в «Книге Дагона» – A.M. С.Однажды семеро жрецов Эннаны (Астарты) захотели надругаться над женщиной, жившей при святилище демонического божества Экваббу, но один из семи стал отговаривать прочих от страшного святотатства. Обвинив его в трусости, шестеро, не сговариваясь, закололи несчастного кинжалом, и пошли в храм, где расправились с вооруженной стражей и с неистовой яростью принялись за свою жертву. Когда в