- А ты, значит, самый достойный? - продолжил подначивать Илья.
- Да! - гордо заявил оборванец и пьяница Кеша. - Я её в лесу нашёл.
Вадим хлопнул себя руками по коленям, а Илья расхохотался.
- Вы же видели! Видели, что меня гнус боится! - обиделся Кеша. - Ещё я могу к стреле кость привязать и Великого завалить.
Вадим и Илья переглянулись: о Великом они были наслышаны. Чудовище слыло разумным, хитрым и бессмертным. Говорили, что пока жив Великий, жив и этот лесной и болотистый край. Вадим же справедливо полагал, что мало кто может существовать рядом с таким количеством гнуса.
Рыбаки завернулись в спальные мешки, прикрыли угли слоевищами мха, чтобы дымили, и уснули.
Утром Кеша не проснулся. И собаки его пропали.
Вадим с хеканьем вдарил Илье по скуле так, что она тотчас вспухла. По-честному рассудить, так этот наезд был не столько наказанием за содеянное, сколько томлением духа перед большими, очень большими хлопотами. Пусть Кеша маялся в своём селе из-за увольнения по поводу беспробудного пьянства, и никто не видел, что он ушёл с ними. Но вдруг он проявил свою обычную трепливость?
Илья заскулил, вытирая глаза и поверх руки вглядываясь в Вадима: что решит делать? Поможет скрыть преступление или донесёт?
Вадим долго молчал, то и дело оглядываясь на бурый комель поваленного дерева. Отчего-то он его беспокоил. Потом велел:
- Вытри бутылку и вложи покойному в руку. Пошёл человек порыбалить, выпил и траванулся.
Илья радостно засуетился. Напарники вместе уничтожили свои следы рядом с покойным. А потом Илья кинулся к мертвецу, стал шарить у него в карманах, за пазухой.
- Ты чёртов мародёр! Погибели на тебя нет! Что ты, мразь, делаешь? - вышел из себя Вадим.
Снова этот инфантил обставил его в выгоде. А отвечать, если что, придётся вместе.
- Кость ищу... - пробормотал Илья, воровато оглядываясь на лес.
Его тоже тревожил вывернутый корень.
Наконец он нашёл вещичку и спрятал в нагрудный карман.
Вадим только рукой махнул.
Рыбаки пошли прочь, не оглядываясь. Пропасть в тайге, утонуть в мелкой на вид реке, повстречаться со зверем - обычное дело. От скольких людей и следа не осталось! Ушли охотиться или рыбачить и сгинули.
Из-за сеток было трудно дышать. Руки Вадима, хоть и в в перчатках, жгло огнём. Гнус пронзал трикотаж, как марлю.
Тропа вдоль озера и далее в глубь леса была проторённой, заросшей ползучей травой. Знай ноги переставляй - до зимовья не глядя доберёшься.
Но через какое-то время передвигаться стало тяжко, словно через брод в быстрой реке.
Уши заложило от гула. Под сетку Вадима словно хлынула волна огня. И тут же его ухватили за плечи руки напарника, который вообще безнаказанно откинул свой накомарник. На нём не было ни одной мошки, ни одного кровоточащего укуса.
- Работает! Кость работает! Держись за меня! - крикнул радостно он.
Вадим глянул под ноги: вокруг сапог шевелилась полудохлая мошка. Целый холмик.
***
А в зимовье их ожидал сюрприз.
Покойничек Кеша жарил рыбу, сиял лужёной плоской рожей, радостно щурил глаза: здорово я вас провёл!
Рыбаки переглянулись: вот так лоханулись! Подумали, что местный помер, а он только показался им мёртвым, потом ожил. Но лучше уж быть лохами, чем преступниками. Местные ведь живучи, как лесной гнус.
- Мойтеся, я воды принёс. Да за стол садитеся, - пригласил Пётр.
Вадим стал жадно плескаться в деревянной посудине ведра на три. Вода сначала облегчила зуд и жжение, потом они усилились. Но Вадим был рад: хоть сколько-то яда смыто с лица.
- А откуда ты, дядя Кеша, воды-то принёс? - поинтересовался Илья.
Вадим напрягся. Ни колодца, ни ручья поблизости не было. Не от озера же Кеша притащил такую громадную посудину? Да и когда бы он успел обернуться?
- Место знаю, - осклабился Кеша.
И рыбаки поверили. Сейчас они во всё были готовы поверить на радостях.
Сели за стол.
- Кушайте, кушайте! - потчевал Кеша. - Только выпить нечего.
- Я с выпивкой завязываю, - сказал Вадим.
Рыбья корочка приятно хрустела на зубах, мякоть была душистой и нежной - райская пища! Но отчего-то боль резанула желудок. Вадим скорчился за столом - он и без жирного рыбного жаркого страдал гастритом и подумал, что приступ настиг его в самое неподходящее время.
Илья расстегнул рубашку и стал рассматривать мускулистый живот. Боль была такой, будто кто-то ткнул его ножом.
Они оба разом перевели взгляд на Кешу: не отомстил ли он за настойку боярышника?
Но Кеша исчез!
Зимовьё оказалось абсолютно пустым. В деревянной посудине плескалась, как живая, какая-то грязь, вместо рыбной жарёхи на сковородке лежали острые заячьи кости, покрытые зеленоватой плесенью.
А боль в животах становилась всё сильнее. Кожа Вадима, поросшая рыжеватым волосом, лопнула; наружу повалилась смесь сукровицы и чёрной мошки. Вадим попытался её удержать, но каша из его внутренностей и гнуса только сильнее потекла. Кости головы стали спадаться, уродуя Вадима, от тела оторвалась плоть.