Один из них, Сабир, вместе со своим воспитателем Урусбеком прожил пять лет в Кабуле. Сарымкул-бий вызвал его к себе в кочевье. Мальчик не захотел явиться к строгому отцу и решил погостить у бека Дотхо. Вторым был брат Ильгара — Маджид.
Подошёл дворецкий, низко поклонился.
— Что там у вас? — спросил Дотхо, лениво поворачивая голову.
— Господин, знатные гости приближаются…
— Встреть у ворот, я выйду на айван. Эй, вы!.. приготовьте кувшины для омовения, — крикнул он юношам.
Оставшись один, бек не торопясь натянул красные шёлковые шальвары, мягкие жёлтые сапоги, надел чесучовый камзол, чалму на голову и, накинув на плечи парчовый халат, пригладил широким костяным гребнем растрёпанную бороду.
Первым приветствовал хозяина посланец египетского хедива Саид Абд-эль Кадир.
Заранее осведомлённый о его миссии, бек Дотхо с большим уважением принял высокого гостя, недавно побывавшего при дворе эмира. Он знал, что посланец хедива посещает восточные государства с целью выявления сторонников панисламизма. Хедив мечтает собрать мусульман в одно государство под эгидой Египта.
Вторым подошёл к беку турецкий офицер Салим-паша. Прижав руку к сердцу, он произнёс пышные приветствия и представил стоявшего рядом седого старика.
— Духовный наставник детей самого великого падишаха, ревнитель мусульманской веры, святой отец эфенди Осман Абдулах.
Остальные гости, хотя и были важными лицами, но не вызвали интереса Дотхо. С ними он был менее любезен, Усадив прибывших за дастархан, бек опустился рядом с посланцем хедива и турецким офицером, чем подчеркнул своё особое расположение к ним.
Был ещё человек, который мог вызвать любопытство, — это афганец Сардар Ахмед-Джан.
Гости шептались, что только недавно за большой выкуп сардар вышел из кабульского зиндана, где два года томился по повелению Хабибуллы-хана, а теперь хлопочет перед эмиром о назначении в какой-либо вилайет на кормление.
— Чем провинился такой достойный человек? — спросил Хамракул-бек, знатный бухарский вельможа, своего соседа Сеида Мурсаля — роушанского ишана.
— О, это длинная и печальная история, — отвечал тот, потупив глаза и лицемерно вздохнув.
— А всё же?
— Велик аллах! Много было грехов у сардара в молодости. Но когда ему исполнилось пятьдесят лет, хан доверил ему воспитание своего восемнадцатилетнего наследника.
Отец дал сыну в управление Бадахшан, богатую провинцию. Молодой Хаятулла-хан выбрал своей резиденцией Ханабад. Через несколько лет ханабадцы стали жаловаться на своего правителя, который предался порокам, чинил беззакония.
— Но при чём тут сардар Ахмед-Джан?
— Он должен был удерживать воспитанника, а тайное расследование выявило, что все беды шли от него. Сардара вызвали в Кабул и заточили в зиндан. Но прошу немного терпения: как только Ахмед-Джан захмелеет, он сам расскажет свою историю.
Хамракул-бек внимательно приглядывался к гостям и прислушивался к разговорам, стараясь уяснить себе взаимоотношения египетского посланника и турок. Салим-паша предлагал эмиру свои услуги при обучении солдат, обещая воспитывать их в ревностном почитании основ ислама. Для проповедей с ним ездил святой имам. А Саид Абд-эль Кадир, хотя тоже печётся о торжестве дела ислама, требует объединения мусульман под властью хедива.
"Один кричит: панисламизм, другой уговаривает: пантюркизм, — думал хитрый вельможа. — А каждый хочет проглотить Бухару. Недаром повелитель приказал следить за ними…"
Пир был в разгаре. Захмелевшие гости забыли об осторожности. Кто-то высказал дерзкую мысль — настал момент освободить Бухару из-под русского влияния.
— Русские ослабли после войны. Великий эмир — да будет над ним благость аллаха! — должен просить великого падишаха, султана турецкого, прислать ему войска и освободить Бухару, — поддержал смельчака Салим-паша.
Сардар Ахмед-Джан с возмущением рассказывал, что чернь в Афганистане подняла голову и жалуется на своих правителей.
— Исключительный случай в мусульманском государстве! — воскликнул Мирза Дотхо. — В моих провинциях чернь не смеет головы поднять. Сидит тихо…
Тучный, с густой чёрной бородой и широкими бровями, из-под которых хитро поблёскивали быстрые глаза, Сеид Мурсаль-ишан из Роушана погладил бороду и смиренно спросил:
— Мы слышали, сто шесть шугнанцев ушли под защиту русских. Неужто эти дети праха не испросили вашего соизволения?
Мирза Дотхо недобро посмотрел на толстяка. По оставить вопрос без ответа было нельзя, и он сказал, усмехнувшись:
— Вчера я получил от начальника поста сообщение; он уговорил шугнанцев вернуться домой и заняться хозяйством. Выразил надежду, что я прощу их…
— Как? Неверные смеют указывать вам, что делать с беглецами? Это нельзя терпеть! — вскричал афганец.
Бек, лениво поднял веки, снисходительно поглядел на говорившего.
— Вы увидите, как я расправлюсь с непокорными. Несколько человек вернулись в Поршниф, поверив урусам. Завтра на базарной площади жители Поршнифа получат урок повиновения… Иорбай, всё ли выполнено?
Начальник отряда почтительно приложил руку к сердцу, сладким голосом пропел:
— Повеление моего бека — закон в горах Шугнана, Роушана и Вахана.
В Орлиное гнездо прискакал казак из Хорога и привёз новые распоряжения начальства. В канцелярии были три офицера поста и вольноопределяющийся сын охотника Алексей Силин.
Полковник Кверис, положив на стол распечатанный конверт, обратился к присутствующим:
— Произвол и самоуправство бека Мирзы Юлдаш-бия Дотхо перешло всякие границы. Поездка на Памир драгомана политического посольства пробила брешь в рутинном бухарском правлении. Поршнифский ишан тоже помог раскрыть настоящее лицо бека. Ишан пользуется большой популярностью во всём Шугнане.
— Насколько помнится, поршнифский ишан сам бежал в Афганистан? — прервал полковника капитан Бренчанинов.
— Вы ошибаетесь, Борис Сергеевич. Ишан Али Ша был выслан по настоянию бека из Шугнана. Боясь насилия, он бежал в пределы Афганистана. Но афганские власти вместо того, чтобы привлечь к себе симпатии этого влиятельного человека, поселили его в Файзабаде почти как пленника. То же проделали с мингбаши Ааиз-ханом, бежавшим от притеснений бека. Оба они пользуются огромной популярностью среди населения. Ишану удалось пробраться в Ташкент.
— Мне кажется, у нас будет много хлопот с этим вандалом Дотхо, — задумчиво проговорил Бренчанинов.
— Могу порадовать вас, господа офицеры… Сейчас получена новая инструкция…
Полковник вынул из конверта бумагу и быстро прочёл вступление:
— Это обычная часть, а теперь главное: "От офицеров и нижних чинов памирского отряда требуется бдительность в надзоре за действиями туземной администрации в целях привлечения симпатий населения на сторону русских и в целях предупреждения и пресечения насилий и злоупотреблений со стороны туземных властей…"
— Это прекрасно! — воскликнули офицеры.
— Позвольте доложить… — краснея, обратился Янтарёв к полковнику. Тот наклонил голову.
— Несколько раз я сам был свидетелем… Нукеры бека поджидали рабочих, которые строили у нас конюшни, и отбирали у них заработанные деньги, а протестующих избивали до бесчувствия…
Не успел поручик закончить фразу, как дверь распахнулась и на пороге появился казачий урядник.
— Что случилось? — спросил полковник.
— Неотложный случай, ваше высокородие!
— Что такое?
— Вчерась семь человек беглецов решили вернуться домой, как вы приказали…
— Ну?
— Из Поршнифа их выгнали, а на пятой версте нукеры бека догнали, избили… Одного порешили, двое в горах спрятались. Один ушёл за Пяндж, а другой к нам прибег. Едва живой. Его доставил патрульный казак на своём коне.