С упованием, скорее для себя, чем для него, читал он Гобле про Центурионов и Римских Полководцах, про Легионеров и Императоров. Про Карфагенские Войны. Про основание Великого Рима. Про Цезаря и Марка Аврелия... И про Колизей, само собой. Он читал и эмоционально жестикулировал при этом, а тот заинтересованно сидел, выпучив глаза. Словно преданный слушатель.
В свою очередь Гобля тоже рассказывал (письменно, само собой) о своей нелёгкой судьбе. О своей нелёгкой жизни у бабки, которая житься ему не даёт и изводит... И голодом ещё морит!
Изолентов однажды спросил:
- Слушай, а как так вышло, что ты вообще у той бабки появился? Откуда ты у неё вообще взялся такой?
Тогда Гобля своим заученным движением щёлкнул ручкой, словно револьвером и начал писать. Затем передал написанное ему, а глаза его были влажные. Свет так падал?
"Раньше Гобля жил в лесу. С Мамой и Папой. Рядом стоял другой лес. Каменный. Его вы городом зовёте. И очень уж Гобля хотел в каменный лес, но нельзя. Родители говорили, там опасно. Там огромные злобные громыхающие чудища из металла. Там злые клыкастые звери на четырёх ногах. И там злые звери на двух ногах, но не такие клыкастые. Но однажды Гобля сглупил. Не послушал. Был глуп и решил проверить все эти сказки. И сбежал Гобля от родителей. От Мамы и от Папы. Когда луна взошла на небо и светило. Прямо как ночное солнце. Сбежал и бегал Гобля по каменному лесу, интересно ему было и весело. А потом уже не так весело было. Гобля и верно увидал злющее металлическое чудище. Вы их автомобилями зовёте. Жутко громыхающее, как будто с неба камни падают. Испугался Гобля и очень быстро побежал оттуда. И спрятался, а когда пришёл в себя, то уже заблудился Гобля. И не смог найти выход из города. А уже светло опять стало. Так и шарахался Гобля от этих жутких автомобилей, и от жутких двуногих зверей, а иногда и от жутких четырёхногих зверей, пока не наткнулся на одно из них. Злющее и с больнопалкой. Старуха. Она засунула Гоблю в сумку и с тех пор Гобля у неё и живёт. Иногда Гоблю даже кормят. Рыбными внутренностями. И с тех пор Гобля так и не видел ни Маму и ни Папу. А куда идти? Гобля не знает. Если сбежит, то его там съедят".
Когда Изолентов дочитал до конца, то вдруг его щёки налились обжигающей кровью. Он строго спросил, смотря прямо в глаза:
- Бабка эта, старуха, она тебя обижает да? Мучает тебя, Гобля? Издевается?
Гобля весь осунулся как после холодной воды и грустной кивнул.
Изолентов вдруг вскочил.
- Ну!.. Так, Гобля, слушай меня внимательно. Слушаешь?.. Сиди тут и не куда не выходи! Понял меня? Вот и отлично.
Он оделся и добежал до двери старухи. Принялся молотить в неё руками словно заводной. По всему подъезду грохот стоял.
- Кто?! - раздалось вдруг перепуганное из-за двери. - Полюцию вызову!
Изолентов взял себя в руки.
- Это ваш сосед! Из другого подъезда, сосед по квартире. Я по делу.
- Нету у меня с вами никаких дел, опять накурилися, напилися и старуху, бабку бедную, сношать будете, садисты, наркоманы, мошенники проклятущие, житья от вас бабке нет никакого, а ну пошёл вон отсюда, щас полюцию вызову, всех вас, засранцев, пересажают... - на одном дыхании протараторила она.
Изолентов с силой пнул в дверь.
- Старая!.. Я по-поводу Гобли.
- Чяво?!
- Гоблин у тебя живёт. Ты же его голодом моришь! Избиваешь же его! Палкой своей колотишь. Да ещё раз его тронешь... Да я тебе эту палку об бошку твою старую разнесу, ты поняла меня?.. Поняла меня, я тебя спрашиваю?.. Разнесу!
Он снова пнул в дверь.
За дверью послышались торопливые шаги, затем гудки:
- Алло! Это полюция?.. - нарочито громко вещала бабка. - Это... Помогите, грабють, насилують и убивають, и всё это над бабкой, представляете?
Изолентов вдруг перепугался и вернулся в квартиру. Ещё арестуют, чего доброго... Главное, что мысль свою до неё он донёс.
Дома он сказал:
- Ну, Гобля, пляши и пой. Поговорил я с этой твоей бабкой - больше не тронет... Признаю, поугрожал ей немного, но как иначе-то? Ты же не против?.. Ну и вот. Думаю, она всё поняла. Теперь не тронет.
***
В следующую пятницу Гобля так и не появился. Он уснул уже ближе к утру, неприятно удивлённый, а как проснулся, то обнаружил, что буханка хлеба лежала на кухне не тронутая... От этой картины сердце ёкнуло.
Его не было и не в субботу, и не в воскресенье...
Как назло и бабка пропала и если раньше он встречал её во дворе чуть ли не каждый день, то теперь она словно испарилась.
Вместе с Гоблей...
Изолентов и в дверь к ней стучал, и к стене прислушивался. В квартире напротив стояла мёртвая тишина. Такая тяжёлая-тяжёлая...
Но в чём дело? Видать что-то с Гоблей произошло! Вдруг его эта старуха убила там?