Первым нахожу нужные записи. Так, ремонт огневых систем был закончен за восемь условных часов до нашего прихода. Обнадеживает. Стандартный космический сенсор включился за шесть тридцать до вторжения, то есть всего за полчаса, до того как мы попали в зону обнаружения. Системы жизнеобеспечения восстановлены полностью лишь за два часа до стыковки с нами. А связь - связь заработала в то время, когда я ломал своему гиду височную кость...
- Рия! - издаю я имперский боевой клич. - Они не успели принять новости из Республики!
- Хорошо, - отвечает Келум, но его лицо все так же сумрачно. - Но про нас все же успели сообщить, а значит, придется выходить из подполья.
Подполье, конечно, относительное - 'ли' про нас и так знают. Однако в Республике до сегодняшнего дня про Империю гоблинов ничего известно не было. Насколько мы знаем, негуманоиды информацию про нас в общий межзвездный эфир не выпускали: наверное, обменивались ей с помощью узконаправленных лучей. Теперь же выбора нет - следует выпускать наши пропагандистские аутентик-ролики в межзвездный эфир, чтобы с легкой руки Малышки мы не оказались в представлении человечества пятой колонной, пособниками негуманоидов.
- А вот и видео как нас предавали, - коротко бросает Келум, - разберись. - И покидает рубку, идет на транспорт, запускать имперскую 'рекламную кампанию', а я, подавив удивление, остаюсь на крейсере, снимать для 'рекламы' продолжение.
По моему сигналу гоблины втащили связанных по рукам и ногам высших чинов из числа людей и неспешно побросали на пол: с кляпами во ртах вдова Рорчестер и двое мужиков помятого вида - видать, после собеседования с нашими. Билл привел за скованные наручниками руки и еще одного - ба! знакомое лицо! - наш рэл'гоблин.
- Он сдал нас команде крейсера, - Билл швыряет человека на пол, - и дрался против нас вместе с ними, из-за него погибло двое наших. А когда крейсерские стали проигрывать, этот подонок сдался.
Человек бросает умоляющие взгляды и мычит сквозь кляп. Но мне не нужно разговаривать с бывшим гоблином: на обличающем видео, снятом камерами внутреннего наблюдения крейсера, и впрямь он.
- Би-илл, - я выразительно тяну единственную гласную имени, - ну, ты меня понимаешь.
Казнь беспомощной жертвы внушает отвращение, но доказательства бесспорны и предатель не оставляет нам выбора. Можно, конечно, устроить вооруженный поединок и дать человеку шанс, но нет, мы успеем нарисковаться своими головами и без этого. Он что, верил, будто мы не выполним Закон про казнь пленных вроде него? Однако в чем-то его можно понять - даже странно, что больше никто нас не предал - ведь в этот раз мы приказывали первыми атаковать вооруженных людей, а в абордажной группе почти все до штурма были чисты перед законами Республики.
Но кто-то очень хотел быть гоблином. Кто-то боялся таящейся в недрах транспорта второй абордажной группы. А остальные просто подтвердили своими поступками, что повиновение в правильно организованной иерархической системе вроде имперской у неизвращенного человека в крови, выход из клана, племени, дружины даже при наличии альтернатив становится свободным, лишь если руководящая верхушка погрязает в лицемерии, как раз как в Республике, но не в Империи гоблинов, с императором и графами в гуще боя, с честно заявленным неравенством прав на разных ступенях иерархии.
Билл вздыхает. То, что я приказываю, окончательно отрежет ему путь обратно в Республику. Но вокруг другие гоблины, к тому же бывший полицейский бонза и так вляпался в противоправные деяния по самые уши. И он достает из-за плеч ригвел-секиру, явно собираясь отрубить предателю голову.
- Нет, - останавливаю я и объясняю: - от фонтанирующей крови может заглючить электроника.
Билли внешне равнодушно пожимает плечами, прячет ригвел и достает нож. Человек пытается откатиться в сторону и скулит, но двое гоблинов прижимают его к полу. Билли держит оружие двумя руками и, навалившись всем телом, всаживает лезвие предателю в грудь по самую рукоять. Словно осиновый кол в вампира. Человек дергается и замирает, откинув голову.
Окидываю взглядом гоблинов: они побледнели и сравнялись цветом лица со мной, за исключением того, что мой цвет - постоянный, да и теперь, из-за шрамов, не так бросается в глаза как до войны. Зато после казни их верность абсолютна: даже для тех, кто просто стоял и смотрел с оружием в руках, по республиканским законам полагается пожизненное заключение. Перевожу взгляд на бывшую команду крейсера: Малышка часто-часто моргает, один из мужиков под шумок пытается выползти через двери, другой дрожит крупной дрожью.