Весной 1942 года количество немецких дивизий на Восточном фронте возросло до 183, а на юге - до 68. Для восполнения потерь части получили около миллиона не имевших боевого опыта новобранцев. 31 марта фельдмаршал Кейтель отдал приказ о том, что добровольцы по достижении 17 лет могут призываться в вермахт или войска СС без согласия родителей. Почти все пехотные дивизии группы армий «Юг» были укомплектованы до полного штата. Здесь же сосредоточивались около 50% имевшихся в наличии танковых и моторизованных соединений. Поскольку танковые и моторизованные дивизии предназначались для ведения наступления на решающих направлениях, их боеспособность была доведена до максимального уровня.
В танковых дивизиях танковые полки перешли на трехбатальонную организацию. В каждом батальоне имелось по две роты легких танков и одной роте средних. Эти танковые полки были укомплектованы полностью. Боевую мощь основных танков T-III и T-IV значительно увеличило оснащение их длинноствольными пушками. Моторизованная бригада была усилена ротой 20-мм самоходных установок, а дивизионная артиллерия — зенитным дивизионом. Разведывательные батальоны расформировывались, но мотоциклетному батальону придавалась рота разведывательных танков.
Моторизованные дивизии впервые получили в штат один танковый батальон, состоявший из двух рот легких и роты средних танков. Разведбат также был расформирован, а мотоциклетный батальон обзавелся ротой разведывательных танков. Усилилась зенитная артиллерия, а в истребительно-противотанковых дивизионах две роты были оснащены русскими «трофеями» — 76,2-мм пушками на самоходных лафетах.
В среднем в танковой дивизии имелось около 130 танков, в моторизованной — свыше 50. Таким образом, танковые дивизии были примерно равноценны дивизиям образца 1941 года, а моторизованные повысили свою боевую мощь.
Пехота получила на вооружение новые 75-мм противотанковые пушки, но, ввиду невосполнимых потерь в автотранспорте, стала менее подвижной. Примерно 30% артиллерии составляли орудия устаревших образцов.
Группы армий «Центр» и «Север», остававшиеся в обороне, пополнялись во «вторую очередь». Невозможность доукомплектовать их личным составом и техникой вынудила сократить здесь штатную организацию пехотных дивизий на одну треть. Танковые дивизии имели только по одному танковому батальону — 60–70 машин. Чтобы обеспечить хотя бы 85% первоначальной мобильности группы армий «Юг», все соединения двух других групп пришлось демоторизовать.
Численность самолетов уменьшилась по сравнению с маем 1941 года, а количество боеспособных машин составляло в среднем 50–60% от фактического наличия. «После провала «воздушной битвы за Англию», — пишет Мюллер–Гиллебранд, — авиация западных противников Германии смогла сравняться силами с люфтваффе. Германские военно-воздушные силы во все возрастающей степени сковывались обороной имперской территории и участием в боях на других театрах военных действий на Севере и Средиземноморье… Вследствие этого сухопутные силы должны были учитывать, что поддержка их со стороны ВВС и зенитных частей будет уменьшена…»
В целом, по общему мнению (это мнение и самих немцев), в преддверии новой летней кампании германская армия выглядела слабее, чем год назад, ей не удалось восстановить былой боеспособности ни в количественном, ни в качественном отношении. Общий недокомплект личного состава на советско-германском фронте составлял в мае 1942 года 650 тысяч человек, остро ощущалась нехватка офицеров и унтер-офицеров. Если действующая армия на Восточном фронте увеличилась на 29 дивизий, то численность личного состава, по сравнению с июнем 1941 года, уменьшилась на 359 тысяч человек.
Для восполнения людских ресурсов Верховное командование обратилось за помощью к союзникам Германии. Кейтель спешно направился в вояж в Будапешт и Бухарест, чтобы набрать венгерских и румынских солдат. Геринг, а потом и сам Гитлер обратились к Муссолини. Переговоры увенчались успехом, фюрер получил обещания направить на русский фронт дополнительное количество пушечного мяса. Для летнего наступления немцы рассчитывали иметь 52 союзнические дивизии: 27 румынских, 13 венгерских, 9 итальянских, 2 словацких и 1 испанскую. Это составляло четвертую часть объединенных сил держав «Оси» на Востоке. Половина этих соединений должна была усилить южный фланг фронта, где предстояло наносить главный удар. Задача союзников состояла в прикрытии в ходе наступления его северного фланга, глубина которого должна была все более увеличиваться по мере продвижения на восток.
Офицеры и солдаты вермахта относились к союзникам с презрением и не рассчитывали на серьезную помощь с их стороны. Все они разделяли мнение фельдмаршала фон Рундштедта, который заявил: «Румынские офицеры и нижние чины не выдерживают никакой критики; итальянцы просто ужасны, а венгры только и мечтают, как бы поскорее убраться домой». Боеспособность этих войск была ниже боеспособности немецких дивизий, но германскому командованию дорога была любая помощь. Правда, полностью весь обещанный контингент должен был прибыть в Россию лишь к началу осени.
К маю 1942 года, если верить официальной «Истории Второй мировой войны», Германия и ее союзники имели на советско-германском фронте 217 дивизий и 20 бригад — 6198 тысяч человек (цифра явно завышена миллиона на полтора; кроме того, около 300 тысяч человек было задействовано для поддержания порядка на оккупированных территориях), 56 941 орудие и миномет (свои 50-мм минометы мы не считаем, у противника, конечно же, учитываем, хотя в справочниках пишем, что «наши превосходили»), 3229 танков и штурмовых орудий (танков у Красной Армии всегда было больше, поэтому советские маршалы предусмотрительно сообщают, что «значительная часть нашего бронетанкового парка по своим боевым качествам уступала немецким»; мы в ответ можем смело сказать, что значительная часть нашего бронетанкового парка по боевым качествам превосходила абсолютно все, что имели немцы, а вот качество нашего «генеральского парка» — да, оставляло желать…), 3395 боевых самолетов (из них 2815 машин люфтваффе и 580 итальянских, финских и прочих союзников).
Операция «Блау» должна была начаться в июне. До этого с целью создания благоприятных условий предполагалось провести наступательные операции с ограниченной целью — в Крыму и на изюмском направлении. Советское руководство своей самоуверенной стратегией в какой-то мере само облегчило противнику выполнение этой задачи.
«Ржавая и разболтанная» военная машина Гитлера, с ее (опять же по сталинскому определению) «дефективной стратегией» и «шаблонной тактикой», вновь сумела использовать и «момент внезапности», и другие «моменты» и поставить Советский Союз буквально на край гибели. Немецкие солдаты вышли к Волге и поднялись на вершины Кавказа, германский адмирал уже готовился принять командование Каспийской флотилией, а корпус «Ф» совершить бросок на Багдад…
НА МОСКОВСКОМ НАПРАВЛЕНИИ
Решение Ставки продолжать операцию без паузы имело все признаки того огульного наступления, которое Сталин сам раскритиковал в 1929 году. Он говорил тогда: «…Не бывало и не может быть успешного наступления без перегруппировки сил в ходе самого наступления, без закрепления захваченных позиций и доведения до конца наступления. При огульном продвижении, то есть без соблюдения этих условий, наступление должно неминуемо выдохнуться и провалиться. Огульное продвижение вперед есть смерть для наступления». Сделавшись Верховным Главнокомандующим, Сталин сам забыл то, чему поучал.
В соответствии с решением Ставки от 5 января 1942 года, без какой-либо оперативной паузы (чтобы не «дать немцам передышки») началось зимнее наступление Красной Армии. Главной советской военной операцией стало стратегическое наступление на московском направлении с целью полного разгрома германской группы армий «Центр» на Ржевско–Вяземском плацдарме.