Вот вроде бы и всё, что можно сказать об образе мастера вне его связи с другими персонажами. Но поскольку остальных героев Романа мы будем рассматривать во взаимосвязи с мастером, то мы ещё можем узнать много интересного. А пока в порядке повторения пройденного воспользуемся добытыми сведениями о самом изначальном прототипе мастера – Фаусте.
По идее, мастер должен занимать в сюжете Романа, во всех его главах, такое же место, что и Фауст в одноименной трагедии. Но вот незадача, «Явление героя» происходит только в несчастной 13 главе, когда пройдена треть пути. А вот активное участие Воланда в сюжете вполне сравнимо с ролью Мефистофеля. Да и Маргарита не обделена вниманием Автора, как обе партнерши Фауста. Эту проблему можно снять, заметив, что в отличие от Гёте, показавшего мастерство поэта в русле относительно простого сюжета, Булгаков проявляет мастерство драматурга. Гёте жонглирует стихотворными размерами и стилями, а Булгаков являет виртуозное владение сценографией, переключаясь между разными пространствами и временами. Поэтому завязке сюжета «Фауста» в Романе вполне соответствует рассказ Воланда о встрече и беседе с Иммануилом Кантом. Лишнее подтверждение уже найденного нами прообраза… и ещё одно разоблачение Булгаковым секрета всех великих романов и пьес. Секрет – в том, что за главными героями и сюжетными линиями всегда прячется иносказание, притча. В данном случае Фаусту соответствует всё научное сообщество, а сюжету трагедии – целая историческая эпоха, с ним связанная. Так что главный герой по ходу сюжета перевоплощается в того или иного лидера сообщества – например, Бэкона или Гегеля. А у Булгакова в первой главе Романа мастер тоже участвует в завязке сюжета, но его маска снята и под нею «разоблачён» образ Канта.
Однако куда это мы забрели в своих рассуждениях? Получается, что образ мастера, как и Фауст у Гёте - собирательный и соответствует целому сообществу. Его основоположник Кант как раз и писал в своей программной статье, что история и другие науки о человеке должны открыть собственные фундаментальные законы точно так же, как в естественных науках найдены фундаментальные законы Кеплера, Ньютона и так далее.
Раз уж совместные приключения Фауста и Мефистофеля символизируют развитие естественных наук, тогда путешествие Воланда из Кёнигсберга в Москву и его участие в судьбе и в творчестве мастера – могут иметь отношение к судьбам гуманитарной науки, познанию природы человека и общества. Тогда объяснимы изначальные сомнения Автора в природе Воланда как духа, отвечающего за науки о человеке. Автор мог полагать, как и первые прообразы мастера, что гуманитарные знания можно добыть теми же экспериментальными методами, как в науках о материальном мире. Поначалу дух гуманитарной науки виделся если не самим Мефистофелем, то его близнецом. Но всё же разница между физиками и лириками была испокон веков, так что сомнения в родстве Фоланда и Воланда не могли не разрастись, особенно на фоне «успехов» горьковского Массолита и прочих ЦеКУБУ.
Имя мастера дало нам достаточно информации для размышлений. Посмотрим, что нам даст имя Маргариты. Особенно в связи с темой перевоплощений и переселения душ.
Поэт и Муза
Образ мастера – это ещё цветочки, с точки зрения опознания прообразов и символики. Вот Маргарита – это да, та ещё ягодка! Появляется она в сюжете Романа ещё позже, чем мастер, и уже по этой причине, не говоря уже о конкретных чертах характера и биографии, никак не может быть сопоставлена с Маргаритой из «Фауста». Если и были в жизни трижды романтического мастера аналогичные приключения, то завершились они банальнее и гуманнее с его стороны, как это следует из диалога с Бездомным:
«– Вы были женаты?
– Ну да, вот же я и щелкаю... на этой... Вареньке, Манечке... нет, Вареньке... ещё платье полосатое... музей... впрочем, я не помню».