И хотя мне приходится смотреть на мир невинными глазами ребенка, чтобы увидеть его, одна и та же картина повторяется почти каждую ночь. Но если нам с Фоксхаундом везет по-настоящему, то со своей веранды мы с ним имеем возможность любоваться грозой. Эхо раскатов грома и вспышки молний напоминают мне о том, что Господь никогда не спит. «Ангелы играют в шары», — говорила в таких случаях мать. А вот дедушка предпочитал при первой же возможности акцентировать внимание на таком чувстве, как страх. «Это Господь сердится на нас!» — клятвенно уверял он. Тем не менее страхи эти были совершенно детскими, я никогда не пугался по-настоящему, и, соответственно, преодолевать их мне не приходилось. Словно комара к электромухобойке, эти опасные грозы влекли меня к себе. На ум приходит лишь одно уместное сравнение: это как оказаться внутри машины на мойке, когда процесс сопровождается роскошным светозвуковым представлением.
Впрочем, грозовая она или ясная, любая ночь как нельзя лучше подходит для размышлений о прихотливых путях судьбы, о чем я уже говорил. Долгими часами я готов сидеть на веранде, странствуя по дороге воспоминаний. Никогда не знаешь, какие вещи могут прийти на ум; но если вы достаточно умны, то сможете поделиться ими со своими внуками.
Я понял, что изменить мир под силу всякому; просто начинать следует с чего-то одного и двигаться поочередно. А еще я понял, что если не обращать внимания на то, что думают о вас другие, то можно сосредоточиться на том, что вы сами думаете о себе. Иногда мне кажется, что жизнь — это цветной калейдоскоп. С каждым поворотом открывается новый вид.
Я научил внуков тому, что удача улыбается тем, кто умеет ждать, но по-настоящему великие свершения приходят лишь к тем, кто стремится к этому; что талант — это умение делиться, иначе никакой это не талант; и что личные проблемы, большие или маленькие, всегда и неизменно представляются самыми важными. И хотя список этот можно продолжать до бесконечности, самое главное, что я сумел передать им, это то, что жизнь может стать прекрасной мечтой или кошмаром наяву. Все зависит от отношения к ней — от вашей точки зрения.
Но таким умником я был не всегда…
Глава 1
Вот уже некоторое время мне нездоровилось. По-научному выражаясь, у меня изменился ритм опорожнения кишечника, случилась ничем не объяснимая потеря веса, а нижнюю часть живота стало сводить судорогами. Обнаружив в собственном стуле кровь, я понял, что пришла пора показаться врачу.
— Тупица ты несчастный! — в сердцах воскликнула Белла.
Я думал, она убьет меня за то, что я ждал так долго.
Вместе мы принялись ходить по врачам, где меня подвергли многочисленным мучительным обследованиям. Большинство заболеваний были исключены почти сразу же — по крайней мере те, с которыми можно жить.
Белла сидела рядом, а доктор Оливер продолжал расспрашивать меня.
— У кого-либо из ваших родственников были полипы? — осведомился он.
— Нет, насколько мне известно.
— А воспалительные заболевания кишечника?
— Тоже нет.
— Наследственные факторы?
Вот тут я поморщился.
— Да, мои родители, оба умерли от рака.
Покосившись на жену, я увидел, что в глазах у нее стынет тревога.
После того как я сдал все анализы, какие только возможно, и вытерпел самые неприятные обследования, меня направили в рентгенологическое отделение больницы для проведения компьютерной томографии.
Как сейчас помню, это случилось в один из последних дней долгой и суровой зимы. В окна ломился сырой ветер, а невдалеке догнивали последние почерневшие сугробы. Хотя Белла не находила себе места от беспокойства, ей с большой неохотой пришлось отпустить меня к доктору Оливеру одного, потому что Райли попросила ее присмотреть за детьми.
— Как только ты освободишься, немедленно возвращайся домой, — взмолилась она.
Сидя полуголым на столе для осмотра, я вдруг понял, что разглядываю ничего не значащие мелочи вокруг: акварельный рисунок, криво висящий на стене; стеклянный контейнер, из которого торчат шпатели для отдавливания языка; стул, которого раньше здесь не было, из-за чего кабинет выглядел загроможденным мебелью.