— Ладно, пусть будет окклюменция, — кивнув, пробормотал Гарри. — Да, если Волдеморт заберется мне в голову и узнает, что я не могу колдовать... я окажусь в глубокой заднице.
— Вот именно.
— Но Дамблдор сказал, что ему следовало учить меня самому, — вдруг вспомнил Гарри. Не то чтобы ему хотелось заниматься с директором, но вдруг тот будет настаивать? — Он не собирается этого делать?
— Профессор Дамблдор, Гарри, — укоризненно поправил Ремус.
— Ты не согласен заниматься со мной? — спросил Снейп, чуть задрав подбородок. — Если это так, я, безусловно, сообщу Альбусу. — Он помедлил и отвел взгляд. — Я знаю, Гарри, что сегодня у тебя было нелегкое утро, но мне казалось, что мы разрешили наши разногласия.
— Угу, — смущенно буркнул Гарри, которому не хотелось признавать это в присутствии Ремуса. — Просто... — Он не знал, как это сказать, и не хотел ни ехидничать, ни выставить Снейпа в дурном свете. Он даже не хотел его обидеть — если такое, конечно, возможно. Но то, что его беспокоило, было слишком важным, чтобы промолчать, и в результате он просто сказал, что думал: — Вы собираетесь учить меня всерьез? В том году вы только орали и ругались. И атаковали меня до тех пор, пока я не переставал понимать, где нахожусь.
Ремус слегка усмехнулся.
— Прямо как старик Тратт на чарах, Северус. Помнишь? Ты, конечно, все схватывал на лету, но, помнится, даже ты находил его манеру преподавания... досадной.
— Я ничем не напоминаю Тратта, — оскорбился Снейп. — От него не было никакого толка!
Тратта Гарри не знал, зато у него было что сказать насчет снейповской манеры преподавания.
— Вы только и повторяли: «Закройте сознание, Поттер!», раз за разом. Или: «Вы поддаетесь, вы сами даете мне оружие!» — передразнил он. — Но вы ни разу не сказали мне, как это делается!
— Я велел тебе очищать сознание каждый вечер перед сном, неблагодарный ты сопляк!
— Говорили, и я даже не пытался, — признал Гарри, не желая и думать, почему так поступал. — Опять то же самое: мы оба виноваты и знаем это. Я буду заниматься лучше, честное слово. На этот раз я сделаю, что смогу. Теперь я понимаю, чем рискую, чем мы все рискуем, если Волдеморт заберется мне в голову.
— Северус? — спросил Ремус, как будто думал, что Гарри более чем справедлив в данном случае.
Снейп слегка надулся.
— Я приложу максимум усилий, чтобы объяснять все как следует и помочь тебе практиковаться.
— Видите, как просто? — весело поддразнил его Гарри. — Слушайте, а можно мне писать друзьям, пока я здесь?
Снейп запустил длинные пальцы в волосы на затылке и затеребил их.
— Да, но выбирай выражения. И не посылай письма совами. Отдавай их мне, когда я буду приходить, а я буду отправлять их с хогвартской совятни.
Гарри подумал, что это уже паранойя, но в конце концов решил, что если кому-то придет в голову проследить за площадью Гриммо, то лучше не посылать отсюда сов.
— Вы просто никак не можете оставить мои письма в покое, — подколол он.
Снейп медленно улыбнулся.
— Что такое, Поттер?
— Эй, хватит, — легкомысленно ответил Гарри. — А то я расскажу Ремусу, что вы прочитали мое письмо вслух прямо на зельях.
— Северус! — ахнул Люпин.
— Да ладно, он не стал этого делать, — засмеялся Гарри. Пожалуй, хорошенько посмеяться ему не помешало бы. И вообще, приятно было думать, что он может посмеяться вместе со Снейпом: тот дышал подозрительно глубоко и ровно, как будто стараясь сдержать смех.
Кстати, ведь еще неизвестно, могут ли совы вообще найти особняк на площади Гриммо. Вряд ли Дамблдор сообщал им лично, где стоит этот дом!
— Э-э... а можно вас попросить? — решил рискнуть он. — Рон и Гермиона захотят писать мне в ответ. С совами, наверное, ничего посылать нельзя. Можно, я им скажу, чтобы они подсовывали свои письма в эссе по зельям? Вы тогда сможете забирать их вместе со свитками и передавать...
— Вероятно, — протянул Снейп, которому явно не удавался привычный мрачный тон. — Только сообщи своим дружкам, чтобы не смели ронять письма на пол в моих подземельях, хорошо?
— Да, профессор.
Снейп резко кивнул.
— Мне уже пора, Гарри. Ты не против остаться здесь с Люпином?
— Нет конечно, — ответил Гарри, недоумевая, почему зельевар вообще спрашивает.
Снейп повернулся к Люпину: