Мы с родителями жили хорошо. Это самое светлое воспоминание. Дом с любящими людьми. С бабушкой тоже было хорошо…но тогда большей части меня будто не стало. И я собирала себя по кускам.
- Понимаю…
Мы смотрим друг другу в глаза и слова не нужны. Мы знаем, ЧТО чувствует каждый из нас. Мы отворачиваемся и набираемся сил, усмиряем образовавшуюся бурю. Пьём горячий чай. Согреваемся.
Способен ли чай согреть души…наверно да. Он охватывает тело жаром. Тепло растекается и словно говорит: «всё будет хорошо».
В желании видимо перевести разговор в другое русло Ларс спрашивает:
- Ты разбираешься в картинах и художниках?
- Что ты? Нет, конечно…- отмахиваюсь руками.
- А утром так не показалось – лёгкая улыбка коснулась губ.
- Моя подружка, Мариша, она часами может говорить о художниках и их стиле письма…
- Письма?
-Конечно…картины же ПИШУТ.
- Это я так…- улыбается Ларс.
- Так вот…с ней в своё время много на различных выставках были. Но вот не задача: я быстро забываю все эти термины, сколько ни старалась запомнить. Даже имена художников выветрились. Хотя честно пыталась в этом разобраться. НО! Это всё не мешает мне наслаждаться картиной, почувствовать её настрой. Хотя не вижу ни перспективы, ни игры теней…и тем более в какой технике она выполнена.
- А всё-таки любимый художник есть?
- Есть! Клод Моне… - засмущалась я…
- Может Эдуард Мане? – засмеялся Ларс, явно дразня…
- Нет. Чем отличается Моне от Мане я знаю. – улыбаюсь я.
-Похвально. И чем же зацепил МОне?
-Зацепили его ранние картины очень воздушные, нежные. Словно сквозь лёгкую дымку или пелену. Картина либо нежная, либо очень яркая, я б даже сказала пёстрая. В душе поднимают бурю эмоций. Моне конечно развивался и что-то менял в своей технике и со временем его картины стали ближе к реализму, на мой взгляд, и потеряли что-то волшебное. – проговорила я, задыхаясь от нахлынувших эмоций. – А у тебя есть любимый художник?
- Пожалуй нет. Но часто приходилось слышать об их работах. Мама водила-просвещала, приговаривая, что человек должен быть культурно и духовно развит, а не только спорт. А Игорь Станиславович, ты сама видела, помешан на авангарде. Благодаря им имею представление вскользь. Но полюбить так и не сумел. Как-то так. – развёл руками Ларс.
Хотел было ещё что-то сказать. Но раздался надрывный звон телефона. Глядя на него, Ларс беззвучно выругался и взял трубку:
- Да! Сегодня? Во сколько? У нас же выходные? «Запрещено Цензурой»! Хорошо, буду. – и сбросил звонок. Он явно был недоволен…
- Слушай, мне нужно уйти…Прости… дела. Ты отдыхай! Не смей даже прибираться! Поняла? Ложись отдыхай… - и пристально посмотрел в глаза. Не знаю, что он там хотел увидеть.
- Что ты думаешь? Я сейчас вскочу и помчусь на пробежку. Неа…- покачала я головой - Кто меня в семь утра поднял? Буду теперь нежиться под пледом.
- Отлично! – и он стал спешно собираться.
Лёгкая грусть охватила сердце, понимая, что вот сейчас точно всё. Зимняя сказка закончена.
В коридор вышел проводить Мурзик, чем снова удивил.
- Эй! Дружище! Пока! – проговорил Ларс…моему котику, поглаживая его.
«ПОКА»… «Не до встречи»… «ПОКА». Гулом пролетает в сознании. Никаких обещаний. Чистое «ПОКА».
- Ну ПОКА! – весьма резко с нажимом выдаю я. Ларс аж отпрянул от неожиданности. Но всё же наклонился…чуть замер. Дыхание перехватило…Бегло, чуть коснулся губами щеки и спешно вышел, не поднимая на меня глаз. По щеке побежали мурашки, а место поцелуя хоть и мимолётного стало разгораться.
В голове снова произошёл переворот. Но никаких иллюзий не питаю…Стараюсь не питать…НЕЛЬЗЯ! Моя установка! Моя защита!
Глава 12.
МАРИША
Кирилл и дети отправились в цирк. А я наконец-то могу привести свои мысли в норму.
С чего начать? – вертится в голове.
Вчера весь день выкраивала минуты, чтобы узнать на какую специальность стоит подать документы, чтобы начать изучать дизайн одежды. И даже подала!
Неужели я это сделала? – проносится мысль.
Сама не верю, что я что-то делаю для себя! Мне мода всегда нравилась. Я в детстве всем своим куклам сшила столько нарядов, что просто не счесть. А в школе на уроках труда меня просто было не оторвать от тканей, от выкроек.
Но родители в своё время решили, что это не профессия. Я проревела тогда всю ночь, но переубедить их так и не смогла. И я пошла учиться в педагогический.
Вот прошло время, а я ни дня не проработала по специальности. Для чего только спрашивается училась?
Нашла свои старые зарисовки, и я неожиданно для себя стала поправлять их, дорисовывать, перерисовывать. Я думала, что уже всё забыла, но руки всё помнят.