Наступил день контрольной работы. В классе было относительно спокойно. В установленное время я собрал тетради, сложил в аккуратную стопку, как это делал когда-то папа, и направился в учительскую. Из-за последней парты второго ряда меня провожали взглядом настороженные глаза.
Вечером я сел проверять сочинения. Первой мне попалась тетрадь Акджа́н Гельдымура́довой. Мысли она излагала последовательно, но вот орфография хромала, много было ошибок.
Несколько работ были хорошими, а вот сочинение Нура, того самого Аширова, что сидел за последней партой, как две капли воды похоже было на работу Гельдымурадовой. Кто у кого списал? Стал сравнивать и понял, что по смыслу, качественным оценкам событий, характеристике героев, логике мышления — это плод женских усилий.
Поставив Аширову оценку, я сделал приписку: "Схоже с сочинением Гельдымурадовой. Старайся писать сам!"
Можно было бы написать более жесткие слова, но я вспомнил, как однажды Адам Гулович сказал: "Ласковым словом змею из норы вызвать можно".
Старый учитель был, как всегда, прав.
Однажды я пригласил в школьный сад Алма́за, ученика из своего класса. Я знал, что у этого мальчика есть и отец и мать, но он сам ушел от них. Мне хотелось поближе познакомиться с Алмазом, который сидит в классе рядом с Ашировым. Через Алмаза я надеялся подобрать ключ к душе Нура. Мы брели от дерева к дереву, говоря о разном.
— Будете спрашивать про маму и папу? — неожиданно сказал мальчик.
Я насторожился.
— Извини, Алмаз, но как ты об этом узнал?
— А все так делают: сначала зовут погулять, а потом спрашивают, почему я ушел из такой благополучной, культурной семьи в детдом.
— А кто твои родители?
— Вот видите, и вы взяли в руку иголку, которая будет шить халат. Маму мою зовут Гулли́, а папу Сейи́д, он заместитель директора очень большого учреждения, и мама работает. Я у них первый и единственный ребенок. Папа немного старше мамы. К тому же она и выглядит моложе своих лет. Она очень красивая и стройная. Один раз они приезжали сюда. Адам Гулович сказал мне: "Сходи, поздоровайся с родителями". Но я ушел играть с ребятами.
—. Почему?
— Ушел, и все.
— Но, говорят, ты до седьмого класса жил с ними?
— Да, жил…
— Но это нехорошо — бросать родителей.
— Все так говорят, и сосед по площадке, Белли́-ага, и тетя Дурсу́н, которой нужен сын. Адам Гулович сколько раз убеждал меня, что нехорошо это, когда ребенок уходит из дома.
— Ну, а ты?
— Что я? Живу в интернате.
— А что, дома очень сложно?
Алмаз поднял с земли камень, прицелился в банку из-под консервов, что поблескивала среди листвы на земле, и кинул, но промахнулся.
Я тоже взял камень, но решил бросить его не как Алмаз, а как говорили мы в детстве — "с накидцем". Удар получился точным.
— А вы, товарищ учитель, молодец, сразу попали.
Я обрадовался, что мой поступок расположил паренька ко мне.
— Учитель, а вы когда-нибудь в альчики играли? — поинтересовался Алмаз.
— В три пая?
— Да.
— Играл.
— Выигрывали?
— Выигрывал, — подтвердил я.
— А дотку свинцом заливали?
— Алмаз, дотку свинцом не заливают, — подметил я ошибку ученика.
— Нет, заливают.
— Нет, не заливают.
Мы заспорили.
— Значит вы, товарищ учитель, в альчики не играли, если говорите, что дотку свинцом не заливают.
"А, шайтан, — подумалось мне, — может, и забыл? Да нет, точно помню".
— Сам ты все путаешь, Алмаз! — защищался я. — Заливают не дотку, а сочку. Ведь это сочкой играют в три пая. А дотка — это…
Мальчуган, удивляясь моим познаниям, умолк.
— И правда, товарищ учитель, я все перепутал: это сочку заливают свинцом, а потом стачивают с двух сторон, чтобы альчик хорошо катился по земле. Вот, если бы мой папа так разбирался в альчиках, а то, как придет с работы — и сразу начинает ужин готовить. "Алмаз-джан, — зовет, — иди помоги мне, верблюжонок". Ему-то я всегда помогу — он у меня очень хороший, — а вот когда приходит домой мать, тут и начинается: слово за слово, и скандал. — Я видел, как глаза Алмаза налились слезами, лицо напряглось, пальцы сжались в кулак. — Скажите, учитель, разве можно обижать папу?! Он маме говорит: "Гуля, ты бы постеснялась Алмаза", а она еще злее становится. — обзывает его плохими словами, кричит. И так каждый день. Меня отправят на улицу, а сами кричат друг на друга, даже соседи уши затыкают. А однажды мы поехали слушать оперу. Так они и там поссорились. И я готов был уйти куда глаза глядят. Как в том эпосе, помните: