Я закрыл тетрадь, накинул пиджак и вышел во двор. На соседней алыче сонно ворковала горлинка. Гулко лаяли собаки, из соседского двора пахло шашлыком. Мне было грустно, и я вспомнил своего отца — высокого и сильного. Вспомнил, как выбегал его встречать, как он передавал мне папку и тетради, как я шел с ним рядом, гордо приподняв голову. Да, но ведь я видел своего отца, а Нур только воображает его. Как же ему трудно живется!
Низко-низко пронеслись летучие мыши. Где-то всхрапнул конь. Из клумбы, где росла мята, шел резкий и заманчивый запах.
Передо мной почему-то всплыл кабинет директора и плачущий Аширов, которого мне тогда было и не понять. Только вот теперь, когда я узнал о его изломанной судьбе, я начинаю проникаться к нему настоящим пониманием. Как удивительно я был неправ по отношению к этому человечку. А что, если пригласить его домой? Ведь он даже и не знает, что это такое. Он лишь мечтает о доме, придумывая встречу с матерью и высохшим урючным деревом. Решено, я приглашу их обоих — Нура и Алмаза. Накроем стол, наварим домашней еды, мама напечет сладких вещей…
Сегодня выпал первый снег. Ребята интерната слепили снежную бабу, сделали каток. Кричат, натирают друг друга снегом, валяются по насту. Я бы и сам с удовольствием поиграл в снежки, да нельзя вроде. Учитель!
У входа в — школу виднеется объя́вление: "Внимание! Сегодня в 18.00 в актовом зале учебного корпуса концерт. Играет на скрипке Алмаз Сеидов! Концерт называется "Первый снег".
Я замер. Вот это номер. Вот это Алмаз! Все сделал сам, ничего не сказал мне. И я вдруг понял, что концерт Алмаз дает, ревнуя меня к Нуру. Ах ты, дорогой мой мальчик! Как хорошо, что ты такой умный и гордый. Будь всегда таким. А на твой концерт я приду в своем новом костюме и буду сидеть в первом ряду. Подарю тебе букет цветов. Это будут первые цветы твоего успеха. А потом мы поедем ко мне домой, где будем есть плов, настоящий плов, приготовленный из ханско-ташаузского риса. Успехов тебе, мой родной, больших успехов. Искренность и радость мои были настолько велики, что, сняв шляпу, я несколько минут простоял у объявления с обнаженной головой.
Представляю, какой сегодня будет Алмаз. А что, первый в жизни концерт. У меня, например, такого в жизни никогда не будет. Ну, ну, Алмаз, успеха тебе.
Связывая тему урока с сегодняшним снегом, я прочел ребятам рассказ Паустовского "Ручьи, где плещется форель". Это один из самых любимых моих рассказов, а особенно вторая его часть, в которой повествуется о снеге и любви генерала и певицы Марии Черни.
Закрепляя материал, я попросил пересказать содержание рассказа одного, второго ученика. Все было хорошо. Обращаюсь к Алмазу. Сеидов молчит, нервничая.
— Алмаз, повтори то, что я только что прочел. Тишина.
— Встань.
Алмаз поднялся.
— Ты слышишь, о чем я тебя прошу?
Ответа нет.
— Что случилось?
Левая щека парня дернулась.
Напрягаюсь, быстро листаю страницы журнала.
"Да ведь у него концерт", — успокаиваю себя, стараясь не смотреть в глаза ученика, и тут слышу голос Аширова:
— Учитель, ему сейчас очень трудно: его родители сегодня разводятся.
Что-то тяжелое и острое пронзило меня. Я посмотрел на Алмаза: щеки его вздрагивали, на глаза навернулись слезы. Левая рука вцепилась в парту.
Я встал, подошел, положил руку на плечо мальчика, не зная, что говорить. А он повернул ко мне лицо и поднял глаза.
— Алмаз, прости! — попросил я, чувствуя, как дрогнули у меня уголки губ. — Я не знал.
Но слезы уже катились по его щекам.
Класс молчал. Ни звука. И только соседка Алмаза по парте нервно искала что-то в карманах, а найдя, вложила в его руку носовой платочек. Алмаз не постеснялся поднести платочек к глазам, чтобы смахнуть слезы.
Я вздохнул так глубоко, что закололо в сердце.
— Будь джигитом, Алмаз! — призвал я и потом, помолчав, спросил: — А как концерт? Надо отменить?
Левая рука, сжимавшая платок, еще раз промакнула слезы на щеках, губы передернулись, и все мы в классе услышали твердое и уверенное:
— Я буду играть, учитель.
— Сможешь?
— Да.
— Молодец, дорогой.
— А вы придете?
— Конечно, и в своем новом костюме.
— Тогда я ничего не боюсь.
— И принесу тебе большой букет цветов. Принести?
— Принесите, учитель. Мне будет очень приятно.
— Вот и хорошо. А теперь расскажи о снеге, Марии Черни, о генерале, который во имя любви позабыл о своем воинском долге…
А вот и созрел тутовник. Это означало, что учебный год подошел к концу.
— Молодо́й человек! — окликнул меня кто-то в центре города. Я обернулся и увидел того самого врача-психиатра, который консультировал меня перед окончанием университета.