Когда на станции была первая длительная экспедиция Юрия Романенко и Георгия Гречко, то в ЦУП стали думать, как можно скрасить их длительную работу. Появилась мысль приглашать на встречу с ребятами артистов, комментаторов радио и телевидения, интересных людей. Желающие сразу же нашлись, и эти встречи вошли в жизнь и быт ЦУП и экипажей. Как-то Алексей Елисеев, который был тогда руководителем полета, в беседе с корреспондентом «Известий» Борисом Коноваловым предложил выпустить какой-нибудь печатный листок специально для экипажа. Борис Коновалов ответил, что уж если выпускать, то нужно делать спецвыпуск «Известий». Доложил эту идею главному редактору, и тот его поддержал. И вот тогда появился первый специальный выпуск газеты «Известия». Он имел малый тираж, что-то около 200 номеров. В продажу он не поступал, а раздавался бесплатно в ЦУП, и несколько экземпляров отправлялось на борт.
Первый экземпляр был направлен на борт с экипажем первой экспедиции посещения Володей Джанибековым и Олегом Макаровым. Спецвыпуск прижился сразу. Он всем понравился. Обычно там помещались репортажи из семей космонавтов, находящихся в данный момент в полете. Печатались фотографии, которые до этого не публиковались. Был раздел сатиры и юмора, и вообще печаталось все, что можно было придумать, чтобы как-то подбодрить, развеселить людей, находящихся наверху, оторванных от Земли, дома, друзей. У Бориса нашлись помощники, которые помогали найти интересный материал, но, конечно, основная нагрузка ложилась на него, и он эту добровольную ношу тянул до конца, за что все мы ему были благодарны. Почти вся программа «Интеркосмос» нашла в спецвыпусках свое отражение. Во время предыдущей моей экспедиции, когда к нам летели Н. Рукавишников и Г. Иванов, с ними также был спецвыпуск, но тогда стыковки не получилось, газета вернулась на Землю вместе с экипажем, а затем, уже в грузовом корабле, попала к нам на борт. А в этом полете каждая экспедиция посещения по программе «Интеркосмос» привозила нам на борт свою газету, которую мы прочитывали от корки до корки.
В предыдущем номере, присланном нам с В. Горбатко и Фам Туаном, была замечательная фантастическая миниатюра «Воспоминание о будущем» — плод коллективного творчества ЦУП, так, во всяком случае, было написано в конце. Тем, кто хорошо знаком с работой ЦУП, его структурой управления, конкретными людьми, читать эту миниатюру без смеха было невозможно. А это и входило в основную задачу, которую решали этим спецвыпуском, — поднять настроение у экипажа в длительном полете, заставить нас по-доброму улыбнуться. Я эту миниатюру приведу здесь полностью.
«Итак, приближались юбилейные десятитысячные сутки полета орбитального долголета «Привет-7». В Центре отображения полета (ЦОП) было, как всегда, многолюдно, но тихо. Лишь изредка заходили страховые агенты и небольшие экскурсии из Института истории техники.
В одиннадцатой комнате сидел, как обычно, бессменный руководитель полета (БРП). Ему регулярно приносили справки о днях рождения космонавтов, об основных событиях, которые происходят у него дома, и о радиационной обстановке. Зачем ему это, никто не знал. Но тем не менее каждый раз, когда молодая секретарша входила к нему с очередным донесением, он явно оживлялся, даже пытался привстать с кресла, но возраст уже взял свое, и он быстро снова погружался в дремотное состояние.
В этот день кто-то предложил отметить юбилей полета. Идею поддержали. Организацию юбилея поручили молодому специалисту из отдела психологической поддержки сотрудников ЦОП, внуку одного из основоположников управления полетами Пете Благову. Праздновать решили в главном зале отображения (ГЗО) — туда никто не заходит. В отделе планирования начали составлять меню. Коля Касьян обещал достать неучтенный элеутерококк, а Арсен Оганесянц должен был привезти атлантическую селедку. Все жили предстоящим праздником.
И вдруг неожиданный звонок из отдела кадров. Сказали, что в этом году надо проводить переаттестацию космонавтов и следует подумать о замене бортинженера. На него стали поступать жалобы (мало занимается перспективой, не следит за герметичностью, слишком много времени стал уделять личным вопросам). Предупредили, что скоро на станцию будет направлена квалифицированная комиссия. Якобы даже нашли человека, который в общем знал устройство станции, кто-то из бывших проектантов. Сейчас его направили в Институт восстановления памяти.
Это был как гром среди ясного дня! Оперативный дежурный помчался к БРП. Референт его в кабинет не пустил, сказал, что БРП очень занят и что этим вопросом он займется сам. Дежурному поручили разыскать по телефону сотрудников и уговорить их прийти в ЦОП.
К вечеру все собрались на работе. Самым мудрым оказался референт. Он сразу понял, что неполадки, которые происходят на борту, ЦОП не касаются. Главное, чтобы у нас ничего не обнаружили. Начали опрашивать начальников отделов. И тут началось!
Точного списочного состава экипажа нет, регистрация рождаемости на станции не организована. Доставка на станцию кровельного железа и краски задерживается. Срок действия договора с космонавтами истек. Сведения об НЛО не систематизируются... Да... если все это дойдет до начальства?..
Не успели мы так подумать, как звонит Главный конструктор, просит соединить с БРП...
— Вы что, решили прервать экспедицию?
— Какую экспедицию?
— То есть как какую?
— Ах, да... помню, помню... Нет, прервать мы не можем... Уже и Рюмины не просят. А что, разве нужно прервать?
— Алексей Станиславович, соберитесь с мыслями... Нельзя же так... я, кстати, хотел с вами посоветоваться.
— Слушаю.
— Как вы считаете, если мы будет периодически привозить космонавтов на Землю, сколько времени они смогут здесь находиться?
— Я думаю, для начала дня два-три, потом посмотрим.
— Да... Вы не изменились... Мы же не можем такими темпами двигаться вперед. Вы ведь должны понимать, что мы достигнем цели тогда, когда всех космонавтов окончательно вернем на Землю.
— Товарищ Главный конструктор, отпустите меня с этой работы. Я устал.
— Опять... Я ведь уже обещал, доведите эту работу до конца, и мы вас отпустим.
— Спасибо.
А в ГЗО в это время уже обсуждали план действий. Отдел анализа предложил выйти на связь с космонавтами и пообещать, что все будет сделано. Предложение отвергли сразу, так как все давно забыли, как выходить на связь. Отдел снабжения советовал установить контакт с комиссией. Кто-то говорил, что надо пристыковать комиссию к другой станции. Мысли кипели... Час юбилея приближался неотвратимо...»
Газета, которую привезли Ю. Романенко и Арнальдо Тамайо, также была интересна и по-своему оригинальна. Мы ее прочитали сразу и потом еще несколько раз перечитывали отдельные отрывки. Затем поставили на ней свои автографы, все имевшиеся на борту космические штемпели и отдали ребятам для возвращения на Землю, как редкий сувенир и память о совместной работе в космосе.
23 сентября 1980 года
Прошло четыре дня нашей совместной работы. Начали проведение совместных экспериментов. Для нас интересным было в первую очередь технологическое направление. И если в начале проведения таких исследований казалось, что в невесомости уменьшится процесс перемешивания за счет отсутствия земной гравитации, то уже теперь стало ясно, что в космосе усилилась роль других факторов, например сил поверхностного натяжения и ряд других не совсем понятных явлений. Поэтому нужно сейчас усиленно развивать новую область знаний, получившую название «физики невесомости». Нужно создавать научную базу космической технологии будущего. И поэтому многие технологические эксперименты, проводимые сейчас, преследуют эту цель. Кубинские ученые также включились в эту работу и старались внести свой вклад в это направление исследований.
Эксперимент под названием «Карибе» планировался на установках «Сплав» и «Кристалл». В капсулах предполагалось выращивать полупроводниковые пленки и монокристаллы сложного состава, чтобы найти оптимальные условия их получения. Это традиционное направление важно для развития физики невесомости. Но в установках «Сплав» и «Кристалл» процесс протекает при высоких температурах и в закрытых камерах. Невозможно заглянуть вовнутрь, подсмотреть, что же там происходит на самом деле. А ведь это было бы очень интересно. И вот кубинские ученые предложили подсмотреть процессы кристаллизации на всем известном сахаре. Были созданы специальные установки для этих экспериментов.