Идти на лыжах легко и быстро, попадаются одни только собольи следочки, но их много, поэтому лес не кажется пустым, хотя в сосняках сейчас, конечно, населённее. Ельники вообще мрачноватые и малозаселенные, тем более зимой и при таком снеге. Задаю и не могу ответить на вопрос,- чем питается соболь в этих ельниках? Надо посмотреть и подумать.
Трехчасовая прогулка восстанавливает силы, поднимает настроение, а это сейчас для меня важно: последние годы постоянно нервы напряжены, и голова забита невеселыми мыслями. Но по-прежнему, надеюсь обрести здесь утраченное равновесие, найти цель, которая оправдывала бы существование не этом свете.
...Второй день на станции прошел в работе: сделал пару подсвечников, отремонтировал крепления на "голицах", широких лыжах из ели, сделанных Игорем; в сенях обрубил лед с потолка, поправил двери и нарубил дров на полмесяца. Первый раз сменил ленту на регистре сейсмографа. Нестер предварительно ознакомил меня с аппаратурой, повторяя, что торопиться в таком деле не стоит, все надо делать тщательно и аккуратно. Определенно у него данные педагога, хотя бы на школьном уровне.
...Целый день шел снег, то сильнее, то тише, облака по-летнему, отдельно одно от другого, то появлялись, то исчезали среди вершин. К вечеру прояснилось, на небе показалась луна, и похолодало ощутимо. Сейчас времени - двенадцатый час ночи, а на улице светло, на небе проступают редкие яркие-яркие звезды. Завтра собираюсь с утра пойти в лес осматривать и знакомиться с окрестностями. Неизвестно, как долго придется здесь прожить.
Днем перечитывал "Буллет-Парк" Джона Чивера и "Сто лет одиночества" Маркеса. Первый выписывает, и, видимо, правильно, бесцельность, ограниченность человеческой жизни в городах, бессмыслицу отлаженного сытого быта. "Мрачноватый реализм".
Второй тоже пишет невесело об одиночестве, но, в отличии от первого, его стиль можно назвать "мрачным темпераментным романтизмом". Маркес щекочет нервы сытых обывателей страстями и чудесными проявлениями характеров сильных, яростных латиноамериканцев. Помимо литературных достоинств книга обладает всем набором животрепещущих тем в гротескной их обработке, и поэтому доступных для широкого круга читателей...
Начал читать книгу Ф.Штильмарка "Таежные дали". Кстати, это тот писатель, который в лагере, отбывая срок, под одобрительный гул уголовников, написал знаменитый в семидесятые годы, приключенческий роман, "Наследник из Калькутты". А в качестве соавтора взял себе одного из уголовных авторитетов, который и помог издать роман...
А в "Таёжных далях" - много интересных для меня деталей охоты и охотничьей жизни:
Говорит Илья Чертовских, охотник-промысловик:
"Белку и соболя надо бить по головке. Не разрешай собаке хватать упавшего зверька. Лучшей собакой считается зверовая лайка, которая выслеживает крупного зверя. Обычно это крупные, выносливые собаки. На белку и глухаря они даже голоса не подают или лают мало и не азартно... Если такая собака еще и соболя "следит", то ей цены нет. Собаке при натаске не разрешают лаять на рябчиков и тетеревов. Один знакомый рассказывал, что он, заморозив рябчика, бил им собаку по морде, и после этого собака стеснялась даже смотреть в сторону рябчика.
Обычно в тайгу берут двух собак. Внешний вид, считает Илья, не играет никакой роли. Лучшие дрова для ночного костра - лиственница и кедр, редко сухая ель и никогда пихта. Обувался Илья тщательно, не спеша. Для стелек берут чесаную болотную осоку. Ночуют, обычно на собачьих шкурах и, сняв верхнюю одежду, покрываются козьей шкурой. "Значительно удобнее рюкзака", - утверждает автор.
Если зверь уходит на малоснежные участки - скоро упадет большой снег. Если много соболя, то ни белки, ни рябчика к весне не будет. Ноговицы - суконные длинные "гетры", пристегивающиеся к ремню. Идеальный состав охот бригады - 3 человека" - говорит автор...
...Я, позавтракав с утра, прихватил несколько галет с конфетками и отправился на обследование левого притока Кавокты.
С утра дует ветерок и морозно. Ветер дует в лицо, идти труднее: снег, выпавший вчера, мешает, но терпеть можно. Пройдя километра два-три, вышел на чистое место - это вершина Кавокты, но и дальше, по прямой нет гор - это, видимо, перевал в долину Янчукана. Теперь будем знать хотя бы приблизительно, где и что в этой стороне долины.
Встретил пару следов соболей, один свежий, но по следу не пошел: моя задача определить, где я нахожусь и осмотреть окрестности...
К обеду становится теплее. Снег свежий, подтаял снизу. Идти на лыжах очень трудно. Снег налипает на лыжи, одежда и лицо покрыты снегом, упавшим с веток елей, ноги дрожат: видимо, сказывается высокогорье. И к тому же с утра поел испорченную кашу: в животе урчание и недовольство.
Дойти до правого притока не хватает сил, и я поворачиваю домой. Два часа, я уже дома... Схема Кавокты в вершине примерно такова. Вода в реке кое-где на поверхности даже зимой.
Кругом, куда хватает глаз, ельники, кое-где стоят невысокие лиственницы.
Долина на повороте Кавокты в форме овала, около семи километров в окружности. Пространства в пределах видимости покрыты нетронутой белизной снега. И высота снежного покрова в этих местах около двух метров...
Сегодня снова шел снег до двенадцати дня. Завтра, двадцать шестое марта, начинается моя пятидневка. Двадцать четвёртого марта наблюдал лунное затмение...
Прошла неделя, как я живу на станции. За это время успел дважды сбегать на лыжах в окрестности; радиус походов где-то километров шесть-семь.
Растительность кругом небогатая: ель, тальник (редко), ольха (редко), береза (очень редко), лиственница - десятая часть растительности, а в основном - ельник.
Животный мир с выпадением снега состоит в основном из соболя, реже - горностай; мышь нет-нет да проскачет, наделав на белом лёгкие многоточия; кедровки и мелкая птичка кое-где оставляют на снегу свои следы. Куропатки живут в вершинах ключей, в кустарниках полярной берёзы...
Вот, пожалуй, и все.
Снег в конце зимы лежит слоем больше двух метров, не меньше, а наддувы и того глубже...
Горы особенно красивы в солнечный день, когда небо голубое, воздух прозрачен и холоден, а вершины близко-белые, неприступные, охраняют тишину, величавы и равнодушны.
Горы молчат и долина тиха, ничто не смеет шевельнуться в этой сказочной тишине, только резко и коротко трещит лиственница на морозе, но до гор эти звуки не доносятся.
С одного склона долины до противоположного километров пять, а на белой покати видно невооруженным глазом, как бежит собака, а можно подумать, что соболюшку тоже можно увидеть, если присмотреться.
Ночью при ясной погоде те же вершины отодвигаются, становятся меньше гораздо, наверное потому, что темное небо мы охватываем взглядом почти полностью; горы темно-синими призраками стоят на горизонте, подсвеченные скрытой за ними встающей луной.
Звезды мерцают, их намного больше обычного, да и яркость их вдвое превосходит всегда виденные. Окна домика на уровне поверхности снега, и Пестря, подойдя к окну с улицы, напряженно и немного удивляясь смотрит в комнату, наклоняя то влево, то вправо голову, слыша звуки, но не видя в зеркально отражающем стекле, что там, внутри, и скоро ли будут кормить собаку.
Солнце к весне светит ярче, а здесь, на высоте тысячи двухсот метров, солнечная радиация особенно ощутима.
Я загорел, точнее лицо загорело, покрылось темными тенями. Днем на ходу пробивает пот, а открытые уши почему-то прихватывает морозцем.
В округе насчитал штук шесть соболей, да столько же было выловлено в эту зиму (девять штук), Игорем.
Начинаю осваивать специальность оператора, но иногда совершаю ошибки. Стараюсь не оставлять свободного времени много, пишу, читаю учебник латыни...