Я обращаю к юным эти строки.Пускай они не повторяют нас,Когда мы перед недругами кротки,А возле лжи не поднимаем глаз.
* * *
Ане
Улыбнись…Тебе идет улыбка.Радость из нее мне сотвори.Я поймаю золотую рыбку,И желанья сбудутся твои.
Правда, я пока еще ни разуЗолотую рыбку не ловил.Просто все мы жили в мире сказок,Этот мир мне и поныне мил.
Хочется порою впасть в наивность,Словно жизнь лишь только началась.
Золотая рыбка оказала милость —Приплыла сама к истоку синих глаз…
* * *
Ребенок проснулсяИ смотрит в окно.Но что он увидел,Нам знать не дано.
Ребенку полгодаИ вряд ли ужеВсе ясноЕго несмышленой душе.
Природа самаРазберется во всем.Пока же онВ замкнутом мире своем.
Но вскоре иныеПридут времена.Поймет он,Что лето уже не весна.
Что доброе словоНе дружит со злым.И мир, что вокруг…Неповторим.
* * *
Сиреневое пламя миндаляЗаполыхало возле наших окон.Хотя еще средина февраля,Но дни уже под властью солнцепека.
Не хочется отсюда уезжатьВ заснеженную шумную столицу…Стараюсь солнце в сердце удержать,Чтоб, возвратясь, с друзьями поделиться.
Борис Пастернак
Поэта я увидел в первый разСлучайно в поликлинике Литфонда…
… Его друзья уже вернулись с фронта,А время мне напомнило фугасЗамедленного действия, которыйПотом взорвал стихами шумный город.И этот взрыв нежданно сблизил нас.
… Поэт стоял на сцене и молчал.Он только что прочел стихи о мире.Зал грохотал, как волны о причал…Он улыбался, дожидаясь штиля.
Продолжив чтенье, вдруг на миг умолк,Волшебную строку забыв угрюмо.И зал ему подсказывал, как мог, —Кто шепотом, кто радостно и шумно.
Потом напишут – он стихи забылНарочно, чтобы убедиться,Что юный зал его боготворил,К кому он обращал свои страницы.
Но он-то знал, что не порвется связьМеж ним и залом…Остальное – небыль.
И мысль его над залом вознеслась,Чтоб возвратиться откровеньем Неба.
Спустя года он вспомнит вечер тотИ все слова в тиши исповедальной.И вновь в его душе строка замрет,Как и тогда – призывно и печально.
* * *
Как быстротечна жизнь…Казалось, что вчераОтметил я свое тридцатилетие.И вдруг пришла обидная пора,Где прожитые годы все заметнее.
Но сколько бы ни миновало лет,Считаю их без горечи и ужаса.Не по нежданным датам горьких бед,А по счастливым дням любви и дружества.
* * *
Дождь перестал стучаться в окна.И стало тихо, как в раю.Береза, что насквозь промокла,Склонилась в сторону мою.
Увы, но осень на порогеС ее дождями и тоской.И вновь в назначенные срокиЖара уходит на покой.
* * *
Говорят, что друзейНе должно быть много,Как много не может бытьКоролей.Представьте —Была б на землеЛишь одна дорогаДля всех людей,Живущих на ней.И как бы тогдаМы искали друг друга?Сколько бы не повидалиЧужих краев…
Одной дорогойЯ шел в разлуку,Другая дорогаНас сблизила вновь.
И потому всякий раз душа трепетала,Когда открывал я новых друзей.И все ж у меня их, наверное, малоДля долгой жизни моей.
Еврейские жены
Еврейских жен не спутаешь с другими.Пусть даже и не близок им иврит.Я каждую возвел бы в ранг богини,Сперва умерив вес и аппетит.
О, как они красноречивы в споре,Когда неправы, судя по всему.Душа их – как разгневанное море.И тут уже не выплыть никому.
Мой друг художник – молодой и светский,Разводом огорчась очередным,Спросил в тоске – «Что делать? Посоветуй».И я сказал – «Езжай в Иерусалим…»
Престиж еврейских жен недосягаем.Непредсказуем и характер их.Когда они своих мужей ругают,То потому, что очень верят в них.
В их избранность, надежность и удачу.Боясь – не потерялись бы в толпе.А неудачи – ничего не значат.Была бы лишь уверенность в себе.
И чтоб не обмануть их ожиданий,Мужья обречены на чудеса:Рекорды, книги, бизнес женам дарят,Чтоб гордостью наполнить их глаза.