Мать. Я приехала не за тем, чтобы остаться.
Начальник. Я не говорил о постоянном жительстве, хотя тут тишина, а вы уже не молоды, воздух свежий, лес близехонько, тут грибки, там рыбка, сами понимаете.
Зенобия. Пани приехала, чтобы…
Мать. Прошу вас, не надо. Это наше семейное дело.
Зенобия …чтобы уговорить Анджея уехать. Навсегда.
Мать. Выходит — так.
Начальник. Да? А с кем я буду играть в шахматы? Во всей округе только он один подходящий партнер для меня. Правда, ксендз тоже играет в шахматы, но где ему тягаться с Анджеем!
Мать. Ну, знаете ли…
Начальник. Кроме того, он давно тут, всех знает насквозь, в темноте разберет, где у кого сердце, где почки, где желудок и прочие потроха.
Мать. Незаменимых людей нет.
Начальник. Верно, но, видите ли, мы с трудом привыкаем к чужим. Анджея уже все считают своим. Такой врач — не просто медик… а нечто большее, это авторитет! Когда нужно уладить какое-нибудь серьезное дело, идет Анджей. Врачу трудно отказать, ведь каждый сознает, что когда-либо может превратиться в пациента.
Проезжает автомобиль.
Да я прикажу вас арестовать! Вы действуете сознательно и предумышленно в ущерб нашим гражданам. Пять лет!
Мать. Вы шутите.
Начальник. А вы как думаете? Конечно шучу. Теперь поговорим серьезно: чего вы хотите?
Мать. Вы это прекрасно понимаете.
Начальник. Да, понимаю, черт подери. Простите. (Пауза.) Сколько лет он здесь живет?
Мать. Шестнадцать. Не кажется ли вам, что этого достаточно? Может быть, вы считаете, что он уже поставил на себе крест? А я? Разве я, старая и одинокая женщина, не имею права потребовать от своего сына хоть чуточку сердечности?
Начальник. Да… Говорят, что матери рожают детей не для себя… Что ж, дело не мое. Но мне кажется, что если бы все порядочные люди стали удирать из таких городков, как наш, то на карте страны образовались бы огромные белые пятна и тогда было бы очень скверно.
Голос ребенка. Тетя, я уже поел!
Зенобия. Хорошо, Павелек. (Выходит.)
Начальник (быстро подойдя к матери, шепотом). А она? Что вы могли иметь против нее, раз она столько лет…
Мать. Только одно: если бы не она…
Начальник. Неправда!
Зенобия возвращается с подносом.
Если когда-нибудь к вам заявится его отец и начнет скандалить, немедленно звони мне. Уж я его успокою.
Зенобия выходит на кухню.
Мать. Я еще до их свадьбы слышала о ней то да сё. Я имела право знать, кем нас порадует наш сын.
Начальник. Простите, но вы все несколько упрощаете, а судьбы человеческие часто бывают очень запутанными. Человек хочет одного, а получается шиворот-навыворот. Вы, например, ждали, чтобы сын «образумился» и стал на путь истинный, — и на пятнадцать лет потеряли сына.
Мать. Я приехала сюда затем, чтобы обрести его.
Начальник. Вы полагали, что в таком городишке, как наш, ему будет тесно? Что он остался тут из упрямства или назло?
Мать. Да.
Начальник. А может, он открыл для себя здесь, именно здесь, нечто очень ценное, о чем раньше не имел представления, и поэтому остался?
Мать. Панну Зенобию?
Начальник. У него репутация хорошего хирурга и порядочного человека, дом, куда он возвращается после работы, не заходя по дороге в пивнушку, и в этом доме женщина, которая достойна его. В свободные минуты он играет со мной в шахматы, вы представляете— с самим начальником уездного управления милиции! А теперь прикиньте: неужели здешние люди хуже тех, которых вы принимаете в своем доме?
Мать. Пожалуйста, не говорите так!
Начальник. Жаль, что вы не побывали здесь сразу же после войны. Руины легко убрать, а вот если бы не было таких людей, как Анджей, кто бы боролся со знахарством, вшивостью, пьянством, невежеством, расхищением общественного добра? Кто бы ратовал хотя бы вот за те цветы, что растут на рыночной площади, за новую школу, новые дома, асфальт на улицах, чтобы люди не утопали в грязи, за освещение и нужники на окраинах, наконец, черт подери— извините, — кто бы подавал хороший пример другим?
Мать. Говорите своими словами, а не заимствованными из газеты.