Но великая империя окажется колоссом на глиняных ногах, ибо ее основа ассирийский этнос вскоре растворится в море "перемещенных лиц", которые с отвращением подчиняются военно-бюрократической деспотии, искалечившей их судьбы. Поэтому переход к политике "насаху" лишь отсрочит неизбежный конец Ассирии: в 7 веке ее армия потерпит ряд поражений от халдеев Вавилона и мидян Ирана, а имперские подданные, сменившие прежних граждан-патриотов, не станут защищать державу-мачеху до последней капли крови. Ассирия погибнет; ее города будут разрушены, и лишь малый остаток ассирийского этноса сохранится в родных горах, сменив даже свой язык. Такова трагедия народа, обреченного инерцией социального развития на самоубийственную борьбу за лидерство в уходящем мире...
Сходная участь ожидает урартов и эламитов, населяющих, соответственно, крайний север и крайний юг Ближневосточной ойкумены. Если условно сгруппировать здешние народы по возрасту и государственности, то ассирийцы выглядят зрелыми, пожилыми мужами; урарты же рано повзрослевшие юноши, а эламиты неуемные старцы.
Родина урартов страна Биайнили лежит в горной глубинке вокруг соленых озер Ван и Урмия, к северу от Ассирии и к востоку от страны Митанни, от которой урарты унаследовали свой язык вместе с культурой коневодства и искусством воинов-колесничих.
Историческая судьба урартов могла бы повторить судьбу ранних ассирийцев (со сдвигом на тысячу лет), не окажись они ближайшими соседями Ассирии в позднюю эпоху ее безудержной экспансии. Ассирийский натиск вынудил урартов создать военно-государственную машину по ассирийскому образцу, и к середине 8 века соперничество двух держав достигло кульминации. Юное царство Урарту остро нуждается во внешних рынках но выход на "мировой рынок" славного Вавилона закрыт ассирийцами. Поэтому цари Урарту стремятся прорубить окно на запад в Малую Азию и к Средиземному морю. Царь Сардури 2 почти преуспел в этом: он достиг Сирии и заключил союз с Дамасским царством арамеев, давних недругов Ассирии.
Этот успех сделал Урарту опасным врагом ассирийских владык, и первый же поход новой армии Тиглатпаласара 3 будет направлен против страны Биайнили. Ассирийцы пройдут ее из конца в конец с огнем и мечом, и краткая эпоха урартского величия оборвется, ибо ослабевшим урартам станет не под силу сдерживать натиск новых северных варваров-киммерийцев, которые из кубанских степей все активнее проникают вглубь Закавказья. Под их ударами правители урартов станут вассалами Ассирии; затем они подчинятся мидянам победителям страшной Ассирии и грозных скифов. Но это случиться еще не скоро...
А теперь у нас на очереди Элам, единственное (кроме Египта) государство "первого поколения", сохранившиеся на Ближнем Востоке. Эламиты ровесники древних шумеров, создавшие свою письменность и государственность более чем за двадцать веков до Гомера на восточном берегу Персидского залива. Здешние жители всегда с гордостью сознавали свою культурную обособленность от Двуречья, а сами имели там репутацию злых волшебников. Но политические узы давно связали Элам с Месопотамией в одну систему. То царь Аккада вступает, как победитель, в столицу Элама Сузы, то последний шумерский царь кончает свои дни в эламском плену, то правящий в Вавилоне "варвар"-кассит присоединяет Элам к своим владениям, то ассирийский и эламский цари сражаются между собой за власть над ослабевшим Вавилоном...
Несомненно, взаимные набеги правителей Элама и Двуречья нанесли этим странам ущерб гораздо больше того, который они понесли от всех нападавших на них "варваров". Но урок не пошел впрок: как только в середине 8 века Эламское царство возродилось после очередной эпохи распада и усобиц, его правители опять вступили в борьбу за передел Месопотамии. Борьба эта затянется на целый век и кончится полным разгромом Элама войсками ассирийского царя Ашшурбанапала (владельца знаменитой библиотеки). И хотя Ассирия лишь на тридцать лет переживет эту свою последнюю победу, но среди ее победителей уже не будет эламитов. Территория Элама войдет в состав Мидии, а чуть позже станет оплотом нового "варварского" народа персов.
Итак, Ассирия, Элам и Урарту самые заметные державы Передней Азии оказались в тупике. Агрессивные цари и жрецы-консерваторы способны претворять в жизнь лишь доктрины, изобретенные полтора тысячелетия назад в эпоху становления царской власти, жреческой иерархии и рабовладельческого хозяйства. Одеяния той поры были сшиты "на вырост", их хватило надолго, но теперь они стали смирительной рубашкой для развившегося социума. Это очень заметно по литературе: царские анналы переполнены бахвальством удачливого вояки-грабителя, а гражданские тексты пропитаны глубоким пессимизмом. Мир полон зла, люди перестали быть братьями, правители жестоки и несправедливы, и ничего тут не поделаешь, ибо даже боги безразличны к людским страданиям...
Эти тезисы давно стали расхожей истиной на берегах Евфрата, Тигра, Нила. Повсюду воцарилась апатия - только редкие пророки вопиют в пустыне. Кто они, чему учат?
Вот самый известный из них, современник Гомера - Исайя. Небогатый столичный житель мелкого Иудейского царства, он не был гением; но он обладал здравом смыслом и политическим чутьем просвещенного горожанина, а сверх того - был интеллигентом и гуманистом. Он не мог жить растительной жизнью обывателя и не хотел стать хищником-царедворцем, ему "больна была чужая боль"; все это сделало его оратором и писателем. В иной обстановке Исайя мог бы стать вождем народного восстания или влиятельным реформатором; но в условиях социального застоя ему выпала участь Кассандры и доля юродивого, ибо его сограждане еще не так бедствуют, чтобы слушать пророка с надеждой, и уже не так процветают, чтобы слушать его с любопытством.