— Господин фюрер, смею напомнить, я докладывал свое мнение и обращался с предложением в штаб верховного командования и. к вам лично.
Но Гитлер тут же оборвал его:
— Понимаю, вы хотите уйти от ответственности. Я вижу, вы разделяете точку зрения генерала Гальдера и предлагаете отказаться от захвата Сталинграда. Эти половинчатые суждения мне и раньше не нравились. О них мне докладывал генерал Иодль после боя под Калачом.
«Значит, начальник штаба оперативного руководства вооруженными силами Иодль умышленно предвзято информировал о моих намерениях фюрера, — подумал Вейхс. — После совещания придется просить у Гитлера личной аудиенции для доклада».
— Считаю это стратегическим недомыслием, — резко выкрикнул Гитлер. — Я заставлю всех выполнить мой приказ. Сталинград должен быть взят во что бы то ни стало, и притом в самое ближайшее время. Я, и только я предопределю дату его падения.
Гитлер был взбалмошной натурой. Все он любил и всем увлекался постольку поскольку: наукой, искусством, военными знаниями. Только люди, обладающие сверхъестественной интуицией (к которым он причислял и себя), были, по его мнению, способны рождать великие идеи и добиваться их осуществления решительно и бесповоротно.
Когда Гитлером овладевала какая-то новая идеи, он уединялся и замыкался в себе. Но стоило ему встретиться с возражениями или столкнуться с внезапным препятствием, он приходил в буйное неистовство. Он не старался отягощать себя глубокими знаниями, считая, что это вредно сказывается на рождении гениальных идей.
Но все это кажущееся, напускное и порой простоватое на первый взгляд, кто его не знал лично, могло лишь ввести в заблуждение. Иодль вспомнил, как однажды Гитлер небрежно исчертил туристскую карту Франции и Испании синими стрелами. Вызванные к нему в салон-вагон Кейтель и Иодль, переглядываясь, лишь пожимали плечами. Они хорошо понимали идеи фюрера, знали его военный талант и покорно отвечали одно: «Яволь» (Ясно). Хотя многое для них тогда оставалось загадкой. «Я даю вам идею, — говорил Гитлер, — и исхожу из того, что мне нужна важная английская база — Гибралтар. А как сделать, чтобы он был в наших руках, подумайте сами. На то вы и назначены на высокие военные посты. — Но тут же вскоре он как бы отходил от запальчивости и говорил, и приводил такие расчеты, что даже они, опытные военные генштабисты, только диву давались. — Я рассчитал, что для переброски наших войск потребуется три месяца. Переход франко-испанской границы мы осуществим за месяц до нападения. Остальное надо разработать штабу в деталях и доложить мне не позднее чем через месяц весь оперативный план».
Иодль, слушая Гитлера и вспоминая об этом, хорошо знал, что фюрер не преминет спросить у него мнение по вопросу предстоящего наступления на Сталинград. И он в своем предчувствии не ошибся.
— Генерал Иодль, — обратился Гитлер, — прошу высказать ваши соображения.
Иодль поднялся, неторопливо и уверенно подошел к карте и встал в позу самоуверенного ученика, отвечающего учителю у доски и поглядывающего с пренебрежением на однокашников.
— Считаю, мой фюрер, что надо непременно завершить начатое сражение нашей армии под Сталинградом. Мы не можем упускать инициативы на таком важном оперативно-стратегическом направлении. Иначе русские перехватят ее у нас. По моему глубокому убеждению, шестой армии надо в самое ближайшее время очистить еще не захваченные районы города от противника и окончательно перерезать Волгу, а с нею и все коммуникации, связывающие большевиков с южными районами страны. Нас обязывают утвержденные вами, мой фюрер, планы, требует наш престиж перед союзниками, да и международная обстановка. Мы должны выполнить ваши гениальные замыслы и быть непреклонными в достижении этих великих целей
Гитлер обвел сидящих острым вопрошающим взглядом.
— Вы правильно мыслите, Иодль. Вы, как я понял, настаиваете на необходимости выполнения директивы, отданной главным командованием? Мне ясно. Ваши доводы считаю единственно разумными.
Барон Вейхс поднялся и попросил слова. Гитлер покровительственно сделал ему знак рукой.
— Мой фюрер, я не против того, чтобы покончить со Сталинградом. Но сил наших двух армий для решения такой задачи в настоящий момент недостаточно. Резервы армии на исходе, тылы далеко остались позади. У нас очень затруднительное положение со снабжением.
Гитлер перебил его:
— Но вместе с вами, не забывайте, успешно воюют армии наших союзников: румын и итальянцев. Мы в свое время, Вейхс, усилили вашу армейскую группу танковой армией Гота. Однако пока я не вижу, чтобы это благоприятно повлияло на исход последних сражений. Я принял решение пополнить шестую армию и четвертую танковую свежими частями. Все вы видели, как ликовал сегодня народ в Берлине, провожая новое пополнение для окончательного разгрома большевистских войск на Волге. Мы должны сделать все, чтобы оправдать надежды великого немецкого народа. Но я жду от вас, барон Вейхс, решительных действий. Только захват Сталинграда может покрыть все ваши прежние промахи.