— Гадость, моча! Сидящие хохотали.
— Ай, как хорошо! — повторял Алик, каждый раз отпивая глоток.
— Что нам принесла цивилизация? Эти банки? Эти джинсы? — Аман кивнул на штаны Алика. — Этикетки, машины — это все ведь шелуха! Гонимся за вещами — о душе забыли! Откуда взялись эти Алики!
Алик выкатил глаза:
— Я? От моих родителей, — сказал, не обижаясь. Аман неожиданно сник. Все молчали.
— Не обижайтесь. — Аман объединил взглядом Логинова и Алика.
Никто не понял внезапного его превращения. Клыч робко подошел к Логинову:
— У вас нет с собой вашей книжки? Если можно, дайте почитать?
Логинов подумал: критики его обложили, любопытно, что скажет простой читатель? Вынул из сумки книжку и протянул Клычу.
Солнце пекло в меру. Зелени в этих местах было не густо.
— Идем по тропе Вамбери! — объявил Алик. Вдоль дороги встречались черепки, белели кости: человечьи, лошадиные, верблюжьи. Полоски выцветших тряпиц на ветках созенов, саксаулов указывали верное направление.
Неожиданно Логинов различил на горизонте нить неизвестного каравана. Темные силуэты верблюдов и путников едва проглядывались. Доносился завораживающий звон незнакомых колокольчиков.
— Смотрите, еще какой-то караван! — показал на него Логинов.
— Караван у нас один, и ведет его Хал-ага! — торжественно сказал Алик.
Но вскоре многие повернулись к таинственному соседу. Логинов усомнился, что вдали настоящий караван. Очень уж призрачным он выглядел. Через некоторое время незнакомый караван стал приближаться, как бы подплывать. Верблюды казались вырезанными из темной бумаги, плоскими, такими же казались силуэты седоков.
Быстро увеличившись, таинственный караван так же быстро стал уменьшаться, а потом и вовсе исчез.
— Что же это могло быть? — Логинов был встревожен.
— Черный караван!
— Летучий Голландец пустыни!
— Да бросьте, просто галлюцинация. Вам померещилось! — махнул рукой Алик.
Взгляды обратились на неподвижную спину старика.
— Хал-ага, что вы скажете?
Караванбаши ничего не ответил, даже не обернулся.
— Он знает, — сказал Аман. — Но не хочет говорить.
— Что он знает, что он может знать! — перебил его Алик. — Старик и представления не имеет о зрительных галлюцинациях, безграмотный человек!
— Он может не знать, как это называется по науке, но видит его не впервые!
— Ладно, давайте успокоимся, — предложил Логинов. — Поглядим, что будет дальше.
Солнце ушло в сторону, удлиняя тени верблюдов и караванщиков. Внезапно животные отпрянули назад.
— Назад! Назад! — кричал Клыч.
Верблюды столпились, дрожали. Зрелище было не из приятных. Дорогу пересекали змеи, они шли сплошным потоком, видимо-невидимо, ползли, мотали головами. Логинову стало тошно. Змеи были разные, большие и малые, разных пород, дети и старички, пищали, как котята, шипели. Верблюды фыркали от страха. Змеи не видели, не замечали людей, верблюдов, как будто нет их.
— Назад подайте!
Когда шествие змей кончилось, на песке осталось множество следов. Люди были поражены увиденным.
— Что же это может быть?
Караванбаши стегнул веревкой верблюда, но Инэр не хотел идти, широкими ноздрями внюхиваясь в воздух. Алик истерично хохотал, сгибаясь.
— Змеиный запах чует, придется объезжать, — объяснил Клыч, предвосхитив решение Хал-аги.
— В жизни не видел столько змей!
— Думаю, это неспроста, — тихо заметил Аман.
— Змеиный ход, переселение змеиных народов, бывает раз в столетье, — объяснил Клыч.
— Это не просто змеиный ход, — предположил задумчиво Аман.
Красный диск солнца уже спускался за барханы, когда с очередного холма открылось причудливой формы, сверкающее зеркалами сооружение из будущего — гелиосистема. Лучи заходящего солнца падали на зеркала и отражались многокрасочно. Вокруг кошары лежали овчарки с обрезанными хвостами и ушами. К каравану бежали чумазые детишки и иссушенные солнцем чабаны в бараньих шапках.
— Чему ты радуешься? — спросил Логинов.
— Смотрите, как бегут! Обрадуем их. Все есть, даже дефицит! — сказал Клыч.
Но никто ничего не купил, разочарованно разошлись.
Клыч и Аман недоумевали. Алик пожал плечами:
— Сюр какой-то! Зачем же мы нужны, кому? Невдалеке от колодца сушилось множество смушек, расстеленных на земле. Над просоленными шкурками вились мухи. Поодаль несколько человек энергично занимались какой-то работой. Логинов подошел поближе.
Из вырытой в песке огромной ямы, заполненной только что родившимися ягнятами, чабан вытаскивал блеющих красивых существ, ухватывая их за ноги, шею, уши, и подавал другому, а тот передавал дальше, где острыми ножами мгновенно срывали с них шкурки.
Кто-то сунул ему под нос что-то мокрое, пахнущее кровью и мочой. Мех переливался золотом.
— Сур, на валюту идет! — сказал с гордостью чабан с красными сухими глазами. — Возьми жене на воротник!
Логинов представил жену в этом воротнике. На ее шее воротник превратился в ягненка, живого, блеющего.
— Нет, спасибо! — замахал он руками, защищаясь от подарка.
К вечеру жара спала. Сидели недалеко от костра, где жарился молодой барашек. Вдруг залаяли собаки, животные заволновались — ишаки, верблюды, лошади, овцы. Сидящие у костра насторожились. Отчетливо послышался звон незнакомых колокольчиков, звон приближался. И приближалась темная тень каравана. Медленно ползла в сторону сидящих. На черных верблюдах сидели черные караванщики.
Сидящие у костра замолкли, словно потеряли дар речи. В глазах застыл ужас.
— Да мираж это, призрак, что вы все с ума сходите! — возмутился Алик, придя в себя.
Так же быстро, как и появились, черные силуэты стали исчезать, постепенно затихли и колокольцы. Собаки успокоились. Логинов поставил дрожащую пиалу с чаем на кошму. Хал-ага и Клыч о чем-то озабоченно говорили.
Клыч вернулся бледный:
— Дедушка знает караван. Говорит, раз он появился, значит, что-то у нас не так. Надо что-то делать, иначе быть беде!
— Черт побери, мы же взрослые люди! Что за ерунда! — возмутился Логинов.
Аман и Клыч задумались. Алик лег на спину. Хал-ага усердно молился.
Всю ночь бушевал песчаный буран, невесть откуда взявшийся, а потом прошел сильный ливень. Утро выдалось спокойное, ясное. У колодца толпились чабаны. Склонясь над колодцем оживленно обсуждали что-то.
— Ишак упал в колодец! — объяснил один чабан, радуясь тому, что он умный, а ишак глуп.
— Десять овец волк погубил, съел одну, а остальных просто так попортил. Ради удовольствия, — сказал другой чабан.
— Волк прямо как шакал, — сравнил рабочий из гелиосистемы, бывший житель оазиса. — Шакал на бахче съедает от силы одну лучшую дыню, а остальные портит. Знаете, надкусанные им, оказываются самыми сладкими!
— Получается, шакалы прямо как бабники, — тоже сравнил Алик.
Одни чабаны посмотрели на него с удивлением, другие нехорошо покосились.
— Был у колодца, чабаны косятся, в случившемся винят нас. Надо давать деру! — соврал Алик, вернувшись.
Караван покидал кошару. Из колодца вытаскивали труп ишака. Гелиосистема исчезла за барханами. Солнце стало припекать. Верблюд укачивал. Логинов дремал, видел сон.
Он шел с рюкзаком по пустыне, усталый, изжаждав-шийся, и вот встретил кибитку в мареве жары. Вошел. На кошме сидели старушка и мальчик. Валялся пустой кувшин. Старушка собирала крошки с кошмы и морщинистыми руками кидала мальчику в рот. Логинов раскрыл свой рюкзак, в котором осталась высохшая соленая рыбка и луковица. Поднес ко рту сочную неочищенную луковицу и вдруг заметил голодный взгляд мальчика. Мальчик не отрывал глаз от еды. Логинов отдал ему луковицу и дальше пошел. Устал. Хотелось есть и пить. Вдали показалось что-то. Подошел. Бывшее стойбище. Следы от юрт, куча мусора. Среди мусора росли роскошные перья лука.
Логинов проснулся. Под лапами верблюдов скрипел и осыпался песок. Вдали показалась пара вагончиков.