Этими годами правит старый как мир вопрос: следует ли мне родить ребенка, а если да, то когда, как, зачем и с кем? Данная тема прокрадывается во все области жизни. «Тук-перестук» путей под ногами. Партия баса под всеми остальными голосами. На важно, хочешь ты быть матерью или нет, не важно, под тридцать тебе, за тридцать или даже за сорок, неторопливый марш неоплодотворенной возможности привносит в твою жизнь – жизнь женщины «под тридцать», «за тридцать» и даже «за сорок» – настолько острое ощущение уходящего времени, что никакой другой жизненный период и рядом не стоит. Приходится решать, чего ты хочешь, прямо сейчас, прежде чем тело отберет возможность выбора.
Факт, что в любом европейском языке найдется хотя бы пара-тройка терминов для обозначения отрочества, а для второго трансформационного периода в жизни женщины нет ни одного, говорит о двух вещах. Во-первых, нам не хватает слов. Во-вторых, мы никогда не воспринимали данное время по-настоящему серьезно. Слишком часто путешествие из юности через фертильность к новой эмоциональной зрелости сводят к «инстинкту наседки», нервозности или «просто» тиканью биологических часов. На самом деле это сложная фокальная точка всевозможных типов давления, противоречий и страхов – от фертильности и финансов до любви, работы и самоценности, – с которыми сталкивается сегодня женщина.
Когда я в свои 28 разом потеряла мужчину, дом и направление в жизни, никто не рассказал, что это – начало нового. Никто не мог объяснить, что из такого множества утрат родится совершенно новая идентичность; большинство людей вокруг меня тоже находятся в движении, не важно, в отношениях или нет. Все мы мучились одним и тем же вопросом и ощущали, что необходимость принятия больших решений подрезает крылья; а уж решение относительно родительства и вовсе необратимо. Стоя перед гигантским табло вылетов в аэропорту собственного будущего, я и подумать не могла, что одновременно со мной это делают миллионы женщин, выбирающих путь через то же материнское «быть или не быть».
Именно потому что этот период не имеет отдельного названия, мы оказываемся не подготовлены к его наступлению должным образом и не разрабатываем необходимые инструменты для ориентации в нем. И если женщин подводят к мысли, что за все, происходящее в это время, почему-то ответственны только мы, наш удел – терпеть, преодолевать и решать все вопросы в одиночку, возникает проблема. Добровольно «корректируя» женский организм контрацепцией и позволяя мужчинам вести жизнь вечных подростков – где они порхают с одной работы на другую, заводят кратковременные связи, увлекаются инфантильными хобби – мы переложили груз решения (пытаться или не пытаться завести ребенка) почти исключительно на плечи женщин. Мы защищаем мужчин от реальности фертильности, семьи и женского желания, поскольку нас приучили считать эти темы неинтересными или непривлекательными. Все свои «двадцатые» и «тридцатые» я отчаянно старалась казаться легкомысленной и беззаботной, ибо уверилась: любого намека на истинные, сложные желания (я, в частности, хотела любви, обязательств, независимости, успешной карьеры и в конечном счете ребенка) достаточно, чтобы остаться одиночкой навсегда. Я затыкала себе рот, думая, что это делает меня привлекательнее. Я убирала слабости, желания и наличие матки с глаз долой.
Конечно же, я обсуждала эти темы с подругами, но не всегда позволяла себе абсолютную честность. В результате и они не раскрывались передо мной по-настоящему. Делая хорошую мину при плохой игре и притворяясь, будто у нас все под контролем, мы все как одна упускали из виду факт, что плывем в одной лодке. Отсутствие общей терминологии и устоявшихся определений, нужных для обмена опытом, делало нас разобщенными, неуверенными, полными тревоги и стыда. Так вот, больше это не повторится! Я здесь, чтобы похрустеть шеей, расстегнуть лифчик и дать этому периоду название.
Вариантов, официальных и неофициальных, приходило на ум множество. Вначале шуточные: «матереть или не матереть», рулетка «Яйцеклетка», проблема фертоэнергетики, овулопаника. Есть «деревенские»: веяние (как при отделении зерна от мякины); лакуна (промежуток или пространство между тканями и органами); Рубикон (река, которую, кажется, невозможно перейти); сумерки (волшебное время между светом дня и темнотой). Есть латинские: reortempus – время решения, procogravidum – отягощенность сомнениями, quasitinciens – быть беременной вопросами. Есть и немецкие: Schwangerfast – быть почти беременной, Wechselperiode – трансферное окно, Trockenlegen – перепеленывать и пересыхать. Все они годные, каждый – лучше, чем ничего. И ни один не вызывает ассоциации с душащей, ползучей, непонятной природой этого зверя. В итоге, как при классификации какого-нибудь вновь открытого цветка или злостной сорной травы, я называю его «потоком» – физической и эмоциональной трансформацией, которая произрастает на почве «годов паники». В ландшафте «поток» означает течение воды; в наших телах это выброс крови; в физике это состояние постоянных перемен.